Варвара Мадоши. Гексаграмма
Часть I. Высокий блондин с личной охраной
История 1. Ана
В аместрийском языке слово для пустыни одно, но лиц у пустыни множество. Каменные уступы, каньоны и террасы в полосах многолетних минеральных отложений — жилища недобрых богов посреди бесконечных растрескавшихся равнин. Ряды барханов, уходящие за горизонт — золотые моря. Ледяные лабиринты, где между зелеными и синими глыбами прессованного снега демоны холода и ночи охотятся равно на осторожных и беспечных путников. Великая Пустыня между Аместрис и Ксерксом начиналась у северного моря, как скрепленные льдом скалы, и продолжалась на юг бесконечным песчаным полем. Она стала пустыней недавно — по космическим меркам. Всего несколько веков назад здесь жили люди: постигали мир, растили детей, зарабатывали деньги. Путешественникам из Аместрис было в руинах не по себе. Алхимики точно знают: со смертью тела душа не исчезает бесследно. Эдвард Элрик, знаменитый Стальной, который получил титул государственного алхимика в двенадцать лет — и отказался от него в шестнадцать — случалось, говорил: «Безбожные ученые ближе к богу». Ирония судьбы. Наука доказывает то, к чему религия боится приблизиться. И все равно вопросы остаются. — Жутковатое местечко, — заметил Джерсо, подходя к облюбованному странниками пятачку и вываливая на пол сухие стебли. — Наш проводник говорит, пустынная лоза долго горит. Можно костер развести. — Здорово, — согласился Альфонс Элрик, для друзей Ал, — тоже алхимик, но, в отличие от своего старшего брата, мало кому известный. Он помешивал кашу над примусом и слегка волновался: не подгорит ли? — Почему жутковатое? — Занпано поднял голову от книги (насколько знал Альфонс, какой-то детектив). Поправил очки. — Хрен знает, — Джерсо передернул под «пустынным плащом» могучими плечами. — Как будто призраки… — Я думал, ты не суеверен, — пробурчал Занпано, не отрываясь от книжки. — Да ну тебя, — отмахнулся Джерсо. — Не суеверен… станешь тут… Джерсо хотел что-то добавить, но покосился на проводника — невзрачного усатого коротышку, возившимся поодаль с мулами — и промолчал. Наступала ночь. Высокие колонны, обломки стен и ступени понемногу откусывала темнота. Журчала вода, падавшая из ржавой трубы в выщербленный мраморный бассейн. Свистел в пустыне ветер; над огоньком маленького примуса нависало высокое многозвездное небо. Четыреста лет назад здесь было великое государство. Потом его место заняла пустыня. Десять лет назад сюда пришли беженцы, спасаясь от войны. Потом и они покинули эти места. Возможно, еще через пару лет в старый Ксеркс доберутся киношники — если отношения с Сином потеплеют. А вскоре не будет уже никого — все занесет песком. — Станешь тут суеверным, — повторил Джерсо, садясь и поддергивая брюки, хотя стрелок на них сроду не водилось. Последний год он работал охранником в банке, привык к костюму. — Когда знаешь… — он оглянулся и понизил голос, — как они умерли. — Или как они не умерли, — заметил Альфонс Элрик, снимая кастрюльку с примуса. — Ну-ка, попробуйте. — Очень даже. — Вкусно, — подтвердил Зампано, облизывая свою ложку. — Что ты хочешь сказать — «не умерли»? — Я хочу сказать, — Ал говорил, понизив голос, — что души этих людей вошли в состав двух философских камней. |
