― А чего это ты, полковник, по-русски заговорил? Опять готовишься сдаваться в плен, так я не собираюсь тебя брать и тащить на себе. Сам пойдёшь! Вернее побежишь впереди! А вообще, ничего-то полковник я тебе не скажу, ― ответил Димка по-английски. ― А бить связанного человека дело не хитрое. Ты, сучий потрох и твои подонки делать это умеют. Мне много раз приходилось встречаться с такими как вы, мерзавцами и тварями!

Последнюю фразу прапорщик Сокольников сказал нарочито громко и почти по складам, дабы дошла она до ушей сержанта, который со своими товарищами так мастерски избивал его, связанного и со скрученными за спиной руками. Естественно сержант Скотт, двухметровый гигант, эдакий, чернокожий Геркулес, услышав слова пленного, чуть не лопнул от злости. «Этот щуплый русский недоумок смеётся над ним? Он посмел ему, лучшему бойцу рукопашного боя в отряде, бросить вызов?» ― размышлял сержант про себя, с каждой секундой свирепея ещё больше от своих мыслей.

― Сэр! ― кипя от злобы и ярости, обратился сержант к полковнику, ― разрешите проучить этого русского ублюдка. У него, видимо, осталось ещё немного зубов, чтобы молоть глупости.

― Дэвид! Но если ты выбьешь ему их, то, как же он будет нам говорить о своих напарниках?

― Не беспокойтесь, сэр, я оставлю ему одну руку, и он ею всё напишет! ― хохотнул своей же шутке чернокожий верзила.

― Сержант, только не затягивайте! Мне через пять-десять минут надо быть в штабе у военных и проконтролировать их десантирование на горных проходах.

― Не извольте беспокоиться, сэр! Я закончу за пару минут, больше мне не понадобиться. Такого хлипкого заморыша я вижу впервые. Разве это спецназ? Я сейчас высморкаюсь, сэр, и начну! Для чего высморкаюсь? Да только для того, сэр, что мне не остаётся ничего другого, кроме как перешибить его одной своей соплёй! ― заявил сержант под громкой, почти гомерический гогот всех присутствовавших на берегу солдат.

― Соплей не хватит, говнюк! ― сказал тихо, себе под нос, Сокольников. С прапорщика тем временем сняли наручники и помогли подняться на ноги. К нему тут же направился, размахивая руками и делая приседания, сержант Скотт. Чернокожий гигант приблизился к прапорщику и, посмотрев пристально в глаза Дмитрию, зло проговорил: «Я тебя сейчас порву на две половины! Готовься к смерти, краснопузый! Мне твой зад проглотить, что яблочный пирог съесть на завтрак».

― Подавишься, нигер! И соплями не брызгай раньше времени. Подбери, пригодятся ещё! ― Ответил ему прапорщик и начал разминать затёкшие запястья, как вдруг получил сильнейший удар в живот. Димыч не ожидал этого, но на ногах устоял. «Поделом, надо сразу готовиться, а не разминки устраивать!» ― мысленно отругал он себя за допущенную оплошность. Димка не успел сгруппироваться, он согнулся пополам. Сержант Скотт сумел сбить прапорщика с нормального дыхания, заставив какое-то время восстанавливать его. Хотя второго удара в лицо прапорщику всё-таки удалось избежать. Димка каким-то чудом увернулся от летевшего точно ему в челюсть тяжёлого ботинка американского спецназовца. «Хорошо ножками размахиваешь, прямо как танцор на сцене! Ничего не мешает?» ― приколол сержанта Димыч. Он специально говорил обидные слова американцу, ибо видел, как тот начал распыляться и нервничать, потому, как ему не удалось с одного удара уложить русского, а, значит, и сдержать своё слово, данное Дентену. К тому же с другие солдаты стали чуть подсмеиваться над сержантом Скоттом. Сокольников понимал, что горячность и злоба, но не злость, плохие союзники при драке на смерть, в том, что схватка была смертельной, Димка не сомневался.

Прапорщик пока только увертывался от ударов американца. Нужно сказать, что делал это Димка мастерски.