Кроме того, товарищи считают, например, в чекистской среде, что общая информация, которая базируется на массовой осведомительной сети, если ее, так сказать, соответствующим образом умело обобщить, дает основной канал к выявлению контрреволюции, что на этом материале можно строить агентурную работу. Есть такие товарищи, которые считают, что без агентуры прожить можно припеваючи, а вот осведомление это главное, это наши глаза и уши и перечисляют все части тела. Все это осведомление. Это получается потому, что агент — сложное дело.

Его нужно завербовать, им нужно руководить, а осведомительной сети сколько угодно можно иметь и очень легко (…).

Второе. Если Вы решаете, что Вам агент для этого нужен, Вы должны предварительно изучить среду, в которой люди вращаются, и выбрать себе из этой среды лучших людей, которые в той или иной среде могут представлять наибольший интерес. Например, вам надо иметь агентуру в колонии иностранных специалистов: вы должны облюбовать человека, у которого есть больше возможностей для работы, наметить наибольшее количество людей, если не могли человека к вербовке подготовить, подготовьте его к вербовке. Подготовка может быть самая разнообразная, все зависит от того, из какой среды человека вы вербуете. В вашей работе часто вам будут встречаться необходимости вербовать людей, которые явно враждебно настроены, — например, в той же среде иностранных специалистов, иностранных рабочих, сектантов, словом, любой группы людей, которая является враждебно настроенной средой для советского строя…

Кстати сказать, товарищи, о платности нашего агента. Мы свою работу строили на бесплатную работу, иногда пытались еще с агентуры что-нибудь получить (смех). Мы должны платить агенту и платить, обязательно по его стоимости. Вербовка агентуры должна быть самая разнообразная, например, запутать его в каких-нибудь вещах, можно и уголовное дело создать, имеется масса возможностей для этого. Вы должны создать такие условия и среду, при которых он сам к вам в лапы полезет, чтобы вы его привязывали не ниточкой, а настоящим стальным канатом, и чтобы с него взять именно все.

Коснувшись следственной работы, Ежов подчеркнул:

— Со следственной работой у нас получилась казусная вещь. У нас, вопреки всем планам разведки, ее природы, являлась наследственная работа. Если взять соотношение этой агентурной работы во всем, возьмем и следственную работу, то следственная работа у нас занимает, по крайней мере, 80 %. Такое соотношение совсем неправильно, оно поворачивает все дело наоборот (…). Следствие у нас должно занимать минимальную часть нашей работы — 20 %. При хорошей агентуре не больше. Враг не успеет накопить силы, и следствие мы по-другому поведем. Тогда оно будет обладать такой суммой материала, что допрашиваемому некуда будет деваться. Если вы сейчас тратите на следствие 15 дней, тогда он будет моментально давать все показания и признаваться в виновности, поэтому следственная работа не будет занимать столько времени, как сейчас.

Именно Ежов подготовил письмо в ЦК ВКП(б) об утверждении проекта постановления об организации следственного отдела Главного управления государственной безопасности. Получилось так, что оперативные отделы ГУГБ одновременно занимались и агентурной, и следственной работой. По мнению Ежова, все это отрицательно сказывалось прежде всего на агентурной работе. Потому что как только возникало серьезное следственное дело, все лучшие оперативные работники вынужденно на время прекращали свою агентурную работу и занимались исключительно следствием.

Кровавый карлик с подачи своих подчиненных считал, что «агентурная работа требует кропотливой, вдумчивой, индивидуальной работы с каждым секретным агентом и осведомителем в отдельности, его тщательного инструктажа, его политического воспитания, внимательной разработки всех агентурных донесений, не пренебрегая данными, кажущимися на первый взгляд мелочными, но которые, как это подтвердил опыт, играют во многих случаях существенную роль при вскрытии крупнейших контрреволюционных организаций».