Воображение нарисовало мне патлатого анархиста с расширенными зрачками налитых кровью глаз и дымящейся бомбой в руках, но действительность оказалась не такой колоритной.

– Я в-все в-взорву! – сильно заикаясь, бормотал по-русски худой юноша с жиденькой неряшливой бородкой на бледном нервном лице. – П-правда взорву, п-прямо с-сейчас!!!

При этом он держал зажженную спичку над открытым ящиком, в котором хорошо просматривались тесно уложенные динамитные шашки.

– Взрывай, – спокойно посоветовал я ему.

– Ой… – Догоревшая спичка обожгла парню пальцы.

Он лихорадочно принялся доставать еще одну, но не справился с волнением и уронил коробок на пол.

– Не надо играть с огнем, щенок… – Я шагнул к нему и хлесткой затрещиной сшиб с ног.

– Ой… – еще раз ойкнул тот, сидя на полу, затем уставился на меня и ошарашенно прошептал: – Вы… вы русский?

– Нет, китаец. Гастон, тащите его на свежий воздух. А сюда – капитана…

При быстром осмотре трюма нашлась по меньшей мере тысяча карабинов Маузера под семимиллиметровый маузеровский патрон, еще столько же британских револьверов «Веблей Mk IV» под патрон 455 Webley и семьдесят восемь пулеметов Мадсена. Довеском шло несколько сотен тысяч патронов и полтонны динамита в шашках.

Словом, добыча оправдала все ожидания. Очень, знаете, в тему трофеи. Винтовки как раз те, что я поставил на вооружение, револьверы никогда лишними не будут, как второе оружие. О пулеметах я даже не говорю. Часть установим на технику, часть пойдет в пехоту. Правда, «Мадсены» – под редкий шведско-норвежский патрон шесть с половиной на пятьдесят пять миллиметров, который выбивается из нашей унификации, но тут ничего уже не поделаешь. Докупим.

Перебазировавшись из трюма в рубку, я приступил к допросу. Но ничего особо интересного не выведал. Самым разговорчивым оказался капитан, но он знал немного – корабль специально выкупили для акции, команду набрали с бору по сосенке, загружались они в Марселе, а груз прибыл по железной дороге. Больше ничего капитан сообщить не смог.

А оставшиеся в живых сопровождающие, по национальности явно русские, напрочь отказались разговаривать. Не помогли даже зуботычины и ложный расстрел.

Конечно, при определенной настойчивости разговорить их не составило бы большого труда, но я не стал зверствовать. Зачем? Дело сделано, а на революционную возню мне плевать с высокой колокольни.

– Что с нами будет? – выбрав момент, как бы невзначай поинтересовался капитан, оказавшийся англичанином, а точнее – валлийцем.

– С вами? – Я сделал вид, что раздумываю над судьбой экипажа, а потом нехотя бросил: – Сейчас соберете смену в машинное отделение и проследуете в указанное место. Там оружие перегрузят на другой пароход. После чего… после чего можете убираться, куда вздумается.

На лице толстячка промелькнуло явное недоверие.

– А гарантии?

– Вы меня начинаете разочаровывать, капитан. Что вы сможете рассказать полиции? Как у вас отобрали контрабандный груз оружия, предназначенный для устройства революции? Да вас сразу же самих арестуют. Так что никакого смысла убивать вас у меня нет. Выполните приказы – останетесь живы. Но если вздумаете распускать язык…

– Я понял, понял. – Капитан торопливо закивал. – Мы будем немы, как треска. А что делать с этими… – Валлиец покосился в сторону каюты, в которой заперли гражданских.

– Что вам угодно. Хоть утопите, мне все равно.

По выражению лица капитана я понял, что он очень внимательно прислушался к совету.