— Пойдем, взглянем, что там происходит, — как бы между прочим предложила воспитанная девочка Вероника, которая находилась не только в недоумении, но уже и в раздражении: давно пора похищать, а они хохочут и гогочут!

— Пойдем, посмотрим, — точно таким же тоном согласился Вовик, решивший, что лучше идти навстречу опасности, чем изнывать в ожидании её.

Они приблизились к бандитам незамеченными. У дверей гаража стоял незнакомый мальчик в Робки-Пробкиной одежде, с его лицом, но…

— Это ещё что такое? — очень брезгливо спросила воспитанная девочка Вероника, показывая на него.

— Да Робертина это! — с диким хохото-гоготом ответили бандиты. — Теперь мы его будем Дыней звать!

— Неужели это ты… Робик? — ещё очень брезгливее спросила она. — Действительно, череп совершенно неправильной формы, напоминающий обыкновеннейшую дыню. Где твои великолепные волосы?

— Дед обрезал, а мама собрала их в вазу и поставила у себя на туалетном столике, — безнадёжным, почти плаксивым голосом отозвался, можно считать, уже бывший Робертина, а бандиты опять схохотали и сгоготали. — Среди нас оказался предатель! Он выдал все наши планы! Вот из-за него, идиота, меня и остригли! — Он наконец-то догадался поднять с земли английский беретик, натянул его на дынеобразный череп, и бандиты, теперь уже вместе с воспитанной девочкой Вероникой, разразились диким и долгим гогото-хохотом, переходившим в хохото-гогот.

Не хохотал и не гоготал только Вовик. Жалел он этого жалкого субъекта, а тот в бессильной злости раскричался:

— Слушать мою команду! Шеф я вам или не шеф?

— Дыня! — закричали бандиты. — Дыня обыкновенная!

— Какой же ты можешь быть шеф? — совсем ещё очень брезгливее произнесла воспитанная девочка Вероника, и все разноцветные бантики на её голове закачались предельно насмешливо. — С такой отвратительной наружностью даже на улице показываться нельзя. Люди будут шарахаться от тебя. Отныне не смей мне показываться на глаза!

— Значит… значит… значит… — от несусветной обиды голос у Робика-Робки-Пробки-Робертины-Дыни стал писклявым. — Значит, только волосы…

— А ты как думал? — от безграничного презрения голос воспитанной девочки Вероники стал хриплым. — Можешь гулять с вазой в руках, в которой хранятся твои прекрасные волосы! — и она вызывающие громко расхохоталась одна.

И даже бандиты примолкли от такого издевательства.

— Ты! — вырвалось у Вовика. — Прекрати! — И он передразнил сердито: — Воспитанные девочки так не поступают!

Она успела только с неприкрытой злобой взглянуть на него, как среди бандитов появился Лапа и насмешливо спросил:

— Позвольте поинтересоваться, что здесь происходит? Робик! — радостно воскликнул он. — Что с тобой сделали? На кого ты похож?

— На дыню! — завопили бандиты. — Дыня он, дыня обыкновенная!

— Что за шум, а драки нет? — весело перекричал всех Лапа.

И в наступившей тишине раздался напряженный голос бывшего шефа:

— Драки нет? Бу-у-удет драка! Ребята, вот предатель! Вали его! Без пощады! — и первый кулаком ударил Лапу в лицо, и тот не успел увернуться.

Семь штук бандитов с восторгом принялись лупить Лапу смертным боем.

— Ну, а вы за кого, Вовик? — с интересом наблюдая за побоищем, ехиднейше спросила воспитанная девочка Вероника. — Так и будете стоять столбом, трус? Присоединяйтесь! Восемь на одного — это же просто и безопасно! Ну, трусишка!

Драться, как вы помните, уважаемые читатели, Вовик не умел.