И вот председательствующий объявил:

— Теперь, господа генералы и офицеры, небезынтересное сообщение нам сделает корнет Скобелев.

Подавляя волнение, Михаил вышел к трибуне, раскрыл тетрадь с записью. Стараясь не впасть в привычную скороговорку, он звонким голосом начал читать:

— Должен с огорчением сказать, что в нашей армии имеются военные теоретики, которые в преклонении перед талантом Наполеона незаслуженно и безосновательно обвиняют фельдмаршала Кутузова в бездарном якобы руководстве сражением, в недостаточном его влиянии на боевые действия, что отрицательно сказалось на исходе битвы у Бородина. Разрешите провести некоторый анализ имеющихся у сторон сил и средств борьбы, чтобы на основании реальных фактов сделать верный вывод.

Зал притих, вслушиваясь в приводимые докладчиком цифры, сравнительные данные о возможностях сторон, влиянии окружающих условий и рельефа местности на ход сражения. Он словно бы привычно доказывал теорему, доказательство достигалось трезвостью и логикой мышления.

— А теперь, господа, я позволю обратить ваше внимание на боевые действия сторон, и особенно на рейд казаков и гусар, который решительным образом повлиял на исход сражения.

Схема вдруг будто сама собой распахнулась и перед сидящими в зале предстало схематическое изображение битвы. Послышались голоса одобрения. Рассказывая о дерзком рейде, Михаил то и дело обращался к схеме. Он ясно представлял знаменитое поле с его холмами, перелесками, колоннами войск, орудийной пальбой… В разыгравшейся баталии столкнулись и бились насмерть две грозные силы. Он видел возвышенность со следами деревушки, сидящего на скамеечке Кутузова. Грузный, с нездоровой старческой одышкой, он смотрел на происходящее, казалось бы, с преступным равнодушием. Но нет, мудрый военачальник напряженно думал, искал решения, стремясь предотвратить надвигающуюся катастрофу, избежать поражения русских войск.

Михаил рассказывал, как в самый критический момент фельдмаршал подозвал адъютанта и приказал скакать к Платову и Уварову, приказав ударить по неприятельскому флангу, а потом прорваться в глубокий тыл врага. И поскакала кавалерия, преодолела с ходу реку, смяла вражеские заслоны и решительно ворвалась в расположение французов. Наполеон вынужден был прекратить атаки, сам помчался на фланг, чтобы выяснить обстановку, чем и воспользовался Кутузов. По его приказу к опасным участкам были подтянуты сильные резервы.

— Таким образом, конные войска русской армии в сражении у Бородина вырвали из рук Наполеона победу. А в дальнейшем они предрешили поражение у Москвы его армии, — закончил он свой доклад.

В зале захлопали.

— Браво, корнет! — густым басом произнес генерал, — Браво! Истинно, с удовольствием его слушал. Не кривя душой, скажу, что в этом корнете что-то есть такое…

По окончании конференции он подозвал Михаила.

— Ваше сообщение оставляет хорошее впечатление. Но я не о том. Через месяц мне предстоит поездка с особым поручением в Варшаву. Предлагаю вам место адъютанта. Поездка, должен сказать, не обещает быть легкой и безопасной; край, как вам известно, беспокойный, на дорогах балуют шайки, а в отдельных местах — целые мятежные отряды. Но вы, кажется, не из робкого десятка. Подумайте.

Лежащий за Вислой край переживал горячее время. Попав в зависимость от Российской империи, польское население выступало с протестом, тут и там вспыхивали восстания, порой доходившие до вооруженных схваток. Год назад там опять загремели выстрелы, пролилась кровь.

— Когда прикажете дать ответ? — спросил Михаил. Он жаждал боевого дела. Столичная служба с караулами, вахтпарадами, учениями и смотрами изрядно приелась.

— Я не тороплю вас, молодой человек.