Многие относились к утверждениям Лин с большим сомнением, и на то имелись веские причины: до недавних пор она сама состояла в «Китионе». К тому же говорила загадками и скрывала то, что ей было известно. Однако Пейтон обещания матери было достаточно. Если обнаруженные на «Бигле» сведения помогут остановить Юрия и «Зеркало», доктор была готова искать их хоть на краю света. Так, впрочем, и вышло.

Две недели назад Пейтон с матерью поднялись на борт российского ледокола «Арктика» и отправились к Северному полярному кругу. На четвертый день путешествия все собрались на верхней палубе, наблюдая, как солнце в последний раз опускается за горизонт. После этого предстояло работать в кромешной круглосуточной темноте, как если бы корабль выпал из времени и оказался в другом измерении, где планетарные законы не имели силы. Единственным естественным источником света служило северное сияние, отчего окружающий мир еще больше напоминал другую планету. Пейтон вспомнила, как увидела эти фосфоресцирующие зеленые, синие и оранжевые полосы три недели назад на Шетландских островах. Там она воссоединилась с отцом и впервые за последние тринадцать лет провела немного времени наедине с Дезмондом. Теперь казалось, что все это происходило в другой жизни. Или во сне. Хорошем сне.

Ученые на борту «Арктики» изо всех сил стремились остановить «Китион» и совершить научный прорыв исторического масштаба. Пейтон разделяла их желание, однако хотела неизмеримо большего. Юрий и «Китион» забрали у нее отца, брата, Дезмонда. Отца они убили, Дезмонда похитили. Лодка «Бигль» служила ключом к срыву планов «Китиона» и одновременно – средством к возвращению Дезмонда. Мать заверила, что они его найдут.

Пейтон повернулась на бок и посмотрела на самую длинную стену каюты, до половины закрытую схемой подводной лодки. Участки, которые они уже осмотрели, были выделены другим цветом, но, хотя они составляли перечень всего найденного вот уже десять дней, больше половины громадной ядерной подлодки оставалась неисследованной.

Под схемой стояла старая кофеварка. Пейтон отчаянно хотелось выпить чашку кофе, но она не решалась включить шумный агрегат. Мать лежала на второй кровати каюты всего в паре метров и крепко спала. В последнее время Лин почти не отдыхала и другим не давала.

Пейтон отбросила одеяло, натянула толстый свитер, надела брюки и сунула в карман маленькое стеклянное сердечко – единственный личный предмет, который она захватила с собой из Атланты, все, что осталось от Дезмонда. Она повсюду носила его с собой как напоминание о том, ради чего сюда приехала и вкалывала, не жалея себя.

Пейтон потихоньку открыла дверь и вышла в трюм, прищурившись на минуту от яркого света. Прямо за дверями каюты тянулся ряд рабочих мест с компьютерами. Десятки технических работников смотрели на большие экраны, печатали, потягивали кофе. Над ними нависали пятеро ученых-исследователей, тыча пальцами в изображения.

– Дивергенция, возможно, произошла еще до АМГ.

– Либо ограниченная популяция, например, floresien sis.

– Можно назвать его Homo beagalis…

– Леди и джентльмены, мы ничего и никак не будем называть. Это – экземпляр № 1644, так его обозначили ученые на «Бигле», и пока что это имя за ним и останется.

Пейтон узнала говорящего по голосу – доктор Найджел Грин, эксперт по эволюционной биологии, глава группы, анализирующей поднятые с «Бигля» образцы.