|
Это была мешанина из светских новостей, оскорблений и комплиментов, вопросов и ответов. И все же газетенка отличалась от других изданий того же пошиба. Здесь не было места намекам и домыслам: все называлось своими именами, в том числе и сами имена. Никаких «лорд С.» или «леди Ф.»: все откровенно и недвусмысленно. Высшее общество было раздираемо противоречивыми чувствами. С одной стороны – возмущение, досада, с другой – жгучее любопытство: какие еще «жареные» факты появятся в очередной понедельник или пятницу.
Из этого свежего листка Дафна узнала и о вчерашнем бале, на котором не могла присутствовать, потому что в доме праздновался день рождения ее младшей сестры Гиацинты, а домашние праздники свято чтились в их семействе. Поскольку же сестер и братьев было, как уже говорилось, восемь (и мать – девятая), дни рождения отмечались чуть ли не каждый месяц. – Ты все таки читаешь этот бред! – упрекнула ее Вайолет. Дафна подняла голову и, не ощущая ни малейшего угрызения совести, ответила: – Там много занятного. Описывается бал у Мидлторпов, где Сесил Тамбли разбил целую гору бокалов для шампанского. – Правда? – стараясь подавить любопытство в голосе, переспросила Вайолет. – Ничего себе. Сколько звона… – И осколков, – уточнила Дафна. – Здесь такие подробности! Кто что сказал и кому… Во что одеты… – И, наверное, непререкаемое мнение по поводу каждого туалета? – не удержалась от нового вопроса Вайолет. Дафна усмехнулась. – Ладно, мама. Я знаю, на что ты намекаешь: миссис Фезерингтон жутко выглядит в своем лиловом? На лице Вайолет промелькнула улыбка, которую она тут же попыталась согнать, но ей не удалось, и, улыбнувшись шире, она подошла к дочери, села рядом и примирительно проговорила: – Хорошо, довольно спорить. Дай и мне взглянуть. Что там еще стряслось? Не пропустили ли мы что нибудь важное? – Не беспокойся, мама, – уверенно ответила Дафна, – с таким репортером, как леди Уистлдаун, мы ничего не пропустим. – Она снова заглянула в листок. – Как будто сами там побывали. Даже больше узнаем, чем если бы сами… Вот слушай… – Она принялась читать: – «Тощий, как мумия, молодой человек, известный ранее под именем графа Клайвдона, почтил наконец захудалый город Лондон своим присутствием – теперь, когда стал новоиспеченным герцогом Гастингсом». – Она умолкла и, набрав воздуха, продолжила: – «Его светлость шесть лет провел за границей, и случайно ли совпадение, что вернулся он только после того, как старый герцог Гастингс покинул этот мир?» – Дафна снова прекратила чтение и сказала с неодобрением: – Она все таки довольно резка и цинична в своих предположениях, эта леди Уистлдаун. Ты права, мама. – И после паузы добавила: – Кажется, наш Энтони водил дружбу с неким Клайвдоном? Я не ошибаюсь? – Да да, он теперь и стал Гастингсом. Энтони учился с ним в Итоне и потом в Оксфорде. Они, по моему, приятельствовали одно время. – Вайолет наморщила лоб, вспоминая. – Насколько я знаю, этот юноша не был паинькой. Большой задира и шалопай. И всегда на ножах со своим отцом. Но говорили, что с большими способностями. Особенно в этом… как ее… в математике. Чем не могут похвастаться мои дети, – добавила она с тонкой улыбкой. – Ну ну, мама, – утешила ее Дафна. – Не переживай так сильно. Если бы девушек принимали в Оксфорд, я бы тоже там преуспела. Правда, не в математике. Вайолет фыркнула. – Как же! Помню, мне приходилось проверять твои тетрадки, когда гувернантка болела. Худшие минуты в моей жизни! – Зато как я знала историю! – Дафна вновь заглянула в газету. |
