Самое главное — очень хотелось залечить гнойники. Еще с зимы в нескольких местах на теле появились язвы, гноились, зудели, чесались… Снова гноились, зудели и чесались. В купе со вшами…

Но летом вшей удалось победить, а вот язвы… По-крайней мере, число их не увеличилось, но и старые не зарастали.

Медик Гаджиев осмотрел их, и вынес не утешительный вердикт.

— Не смертельно, — сказал он. — С этим можно жить. А вот вылечить — только в госпитале. Или даже дома — но при условии чистоты, я бы даже сказал — стерильности, хорошем питании, и употреблении некоторых мазей. Но отсюда с такой болячкой тебя, конечно, никто не отправит.

— Да ладно, — кивнул Юра. — Переживу.

По утрам он осторожно отрывал одежду от язв, испытывая болезненное наслаждение от этого процесса, протирал раны одеколоном, слегка числил испачканные на форме места, и все начиналось сначала.

Не обращать особого внимания на эту неприятность позволяла надежда на скорое, где-то через месяц или два, возвращение в Махач-Юрт.

Там бы Юра с удовольствием лег в госпиталь… А потом… Мысли об этом уже больше напоминали мечты — отпуск домой для поправки здоровья, например. Уж этот отпуск, сколь бы мало ему не предоставили дней, Юра однозначно превратил бы в многомесячный.

Помимо проблем со здоровьем, хотелось, наконец, нормально поесть. Чего-нибудь домашнего, на хорошей посуде, в чистой одежде, за столом, на стуле. Со столовыми приборами… М-да, мечты…

Хотелось тщательно искупаться и одеть все чистое. Не колом стоящее, а мягкое, ласкающее кожу, свежее, пахнущее снегом, и чем-то еще, что там добавляют в моющие порошки.

Однако совсем недавно, на очередном совещании у комбата, комбат — подполковник Дьяченко, оставил Попова у себя в кунге, и начал издалека:

— Товарищ лейтенант, мужайтесь! Бурик сломал ногу.

Лейтенант Бурик лейтенанту Попову был хорошо знаком. Чудная личность был этот Леша Бурик по кличке «Старый Солдат». Кличку эту он заслужил неспроста. Сначала Леша оттрубил свой двухлетний срок в армии, а уже потом поступил в военное училище. Несмотря на такой солидный опыт службы, Леша постоянно влипал в какие-то непонятные ситуации. То он как-то так лихо ухитрился жениться, что решил развестись через полгода, но развод до сих пор продолжался, в виду того, что сам Бурик был здесь — в Дагестане, а его супруга где-то за Уралом, в поселке с ничего не говорящем названием.

То он подвергся наезду местных, (впрочем, это как раз обычное явление), из-за чего купил у кого-то самодельный пистолет, и также полгода два раза подряд не ночевал на одном месте.

То он уехал в отпуск, попал в какой-то переплет в кабаке, и чуть не загремел в тюрьму. Смешным в этой истории было то, что он никого из участников драки с поножовщиной не знал. Просто сидел за соседним столиком, и оказался в эпицентре борьбы.

Так что сломать ногу — это была сущая ерунда.

Напрягало другое соображение — Леша Бурик был вторым кадровым офицером-артиллеристом, специализировавшимся на минометах, в части. Впрочем, это ерунда — переход между пушкой и минометом для кадрового офицера ничего не стоит. Однако практически все другие кадровые офицеры — артиллеристы уже были задействованы в артдивизионах. Бурик был единственным, кто служил именно в минометной батарее.

— Это как-то касается меня? — осторожно поинтересовался Юра у комбата.

— Еще как! Самым непосредственным образом! — ответил Дьяченко без улыбки.

И он рассказал лейтенанту Попову, как обстоят дела. Ничего не утаивая.

Где-то через месяц весь их батальон должны были поменять. По крайней мере, в Махач-Юрте все-таки сумели за полгода подготовить из молодого пополнения, оставшихся в части офицеров, и тех, кто пришел из училищ, (или даже перевелся), в бригаду весной, почти полноценный батальон.