IX

За несколько дней до вступления версальцев в Париж Делеклюз писал своей сестре Аземии: «Моя дорогая сестра, вопреки моему желанию мне так и не удалось попасть домой ни вчера, ни сегодня. Ты знаешь о происходящих событиях, и ты понимаешь, что в подобных обстоятельствах я не могу оставить мой пост. Будь спокойна, все кончится хорошо, я тебе это обещаю. Будь сильной и мужественной, какой ты была всегда, и пройдет немного времени, и мы сможем зажить спокойно вместе. Я не буду больше занимать никаких постов и вернусь к журналистике. Я не могу особенно пожаловаться на свое здоровье, несмотря па усталость из-за почти полного отсутствия сна. Извини меня, что я не могу подробнее писать тебе, ибо я завален множеством дел и вынужден кончать письмо. Твой преданный и любящий брат. Ш. Делеклюз».

Начиная с вечера 21 мая Делеклюз уже не может и думать о том, чтобы навестить сестру или хотя бы на несколько часов сомкнуть глаза. Непрерывно приходят офицеры Национальной гвардии и приносят печальные вести. Версальцы почти не встречают сопротивления. Все требуют указаний и подкреплений, людей и пушек. Делеклюз непрерывно подписывает приказы. Его кабинет превращается в единственный организующий центр борьбы. Совет Коммуны и Комитет общественного спасения как бы перестают существовать. Делеклюз принимает решение направлять все силы на запад, на участок Домбровского, где версальцы захватывают квартал за кварталом. Эти районы населены наиболее состоятельными людьми. Там нет рабочих. Поэтому версальские генералы спокойно занимают улицу за улицей. Несколько отрядов, направленных в Пасси, возвращаются в полном беспорядке. Второй объект забот Делеклюза — Монмартр. Это наиболее высокая точка Парижа. Там стоят пушки, которые могли бы держать под своим огнем любой пункт справа от Сены. Делеклюз направляет туда Ла Сесилиа, потом Домбровского, всех, кого можно.

Подойдя к окну своего кабинета, Делеклюз вглядывается в непроглядную темноту. Артиллерийская канонада затихла; ведь версальцы уже заняли все укрепления на западе Парижа. Артиллерия коммунаров молчит. К тому же невозможно понять, где свои, а где враг. Видя растерянность, замешательство, множество случаев дезертирства, Делеклюз с тревогой пытается представить себе, каким же образом можно спасти Коммуну? И он, оказавшись во главе расстроенного войска коммунаров, не видит впереди ничего определенного. Все сразу невероятно осложнилось, превратившись в неописуемый хаос. Кажется, наступает последний, решительный бой. Делеклюз вспоминает, как накануне отъезда во Францию из Брюсселя в августе прошлого года он разговаривал с группой друзей о будущем Франции. Некоторые из них высказывали радостные надежды на установление республики, которую возглавят левые республиканцы, находившиеся тогда в Париже, такие, как Жюль Ферри, Леон Гамбетта, Жюль Симон. Делеклюз поразил всех тогда мрачным предсказанием:

— Да, я думаю, что республика скоро возникнет, но она попадет в руки нынешней республиканской левой, которую затем сменит реакция. Что касается меня, то я умру на баррикадах в то время, как Жюль Симон будет министром!

Жюль Симон, этот и раньше внушавший ему сомнения республиканец, сейчас и в самом деле министр правительства Тьера. Неужели и другая часть предсказания Делеклюза оправдается?

Но раздумывать некогда. Необходимо решить, где будет находиться центр сопротивления. Военное министерство не очень подходит для этого. Оно уязвимо для врага, а главное — революционный народ привык к тому, что сердце революции — в Ратуше. Туда и решает перебраться Делеклюз. К тому же надо объединить в одно целое то, что осталось от Коммуны, от Комитета общественного спасения и ЦК Национальной гвардии.