– Он висел?

– Почему висел? – недоуменно заморгал подполковник. – Лежал в мусоре.

– Почему не возникло вопросов по поводу причины его смерти? – вступил Калинин.

Он был страшно зол на Вику, которая плевать хотела на его беспокойство и потащилась за машиной Хлебникова.

– А если бы ты туда приехала, а там… – возмущался он всю дорогу, пытаясь ее догнать.

Она ведь без него и в райцентр подалась, отказавшись дожидаться, и буркнула:

– Догоняй…

Калинин догнал, конечно, но штрафов ему теперь придет тьма! Мог бы и не ехать, но…

Но не мог! Он переживал за эту своенравную девушку. Кто знает, что у нее на уме? Вдруг ей придет в голову, что кто-то где-то прячет ее племянника. Тогда она точно полезет на рожон. И окажется с племянником в одном подвале. Это в самом лучшем случае.

– Почему не возникло вопросов? Возникли, – отозвался подполковник после минутной паузы. – Мы же тут не идиоты, уж простите. Понимали, что кто-то бомжа из петли вытащил и на свалку свез.

– А кто?

– И таким вопросом задавались, коллеги. – Он глянул на них примирительно. – Может, чаю или кофе?

Вике кофе хотелось до зубовного скрежета. Но районный начальник ее выбешивал своей меланхоличностью и явным нежеланием им помогать. И она резко отказалась.

– И сошлись во мнении, что бомж повесился где-то там, где не должен был. Вот по этой причине его оттуда и депортировали. – Довольный шуткой, подполковник хихикнул.

– А отпечатки пальцев? Ваш эксперт пытался идентифицировать личность по отпечаткам? – раздувая ноздри, спросил Калинин.

– Пытался, конечно. Но подушечки пальцев оказались непригодны для подобной экспертизы. То ли сожжены были чем, то ли крысами обглоданы уже на свалке.

– То есть было установлено, что подушечки пальцев были повреждены уже после смерти? – Вика сделала пометку в телефоне.

– Было, – кивнул начальник райотдела. – Установлено. Одежда грязная. Тело тоже. Год, наверное, не мылся. Весь, пардон, расписной. Может, у вас в Москве такие персонажи редкость. А у нас… Мы же сто первый километр. Еще с Союза сюда высылали из столицы нежелательных элементов. Тут они оседали, обзаводились семьями, но лучше не становились. И семьи их тоже. А почему столько интереса к смерти какого-то бомжа?

Он достал из пластикового стаканчика рядом с монитором компьютера простой карандаш и почесал им за ухом. Смотрел он на незваных гостей при этом очень нетерпеливо, изо всех сил намекая, что им давно пора убираться вон.

– Потому, что это не бомж, товарищ подполковник. Александр Ульянов – авторитетный вор. Пропал несколько дней назад. Точнее – пять. Его поиски ни к чему не привели. А искали его и дочь, и братва. И вдруг его тело обнаруживают в вашем морге. В весьма запущенном виде, со следами механической асфиксии, с изъеденными подушечками пальцев. Вы знаете, что его тело забрали?

Подполковник отрицательно мотнул головой, желтизна его лица разбавилась бледностью.

– Забрали соратники. Нашли раньше нас. И они имели очень серьезный разговор с вашим патологоанатом. Настолько серьезный, что он уже второй день в запое. И выходить из него не собирается.

Вика говорила с выражением, пытаясь донести до подполковника, что он сильно вляпался, не пожелав вникнуть в расследование обстоятельств гибели Ульянова.

– Но из того, что он успел сообщить братве, известно…

Вика вопросительно глянула на Калинина. Тот сверлил ее свирепым взглядом, значения которого она не понимала. Все еще злится, что она его не подождала? Или еще причина имеется? Не до этого сейчас.