Я наклоняюсь ближе и смотрю в его глаза поверх лезвия ножа.

— Монастыри помогли тебе сохранить Дубовый Трон, поддержав твою авантюру против Липке во время Равнинной войны. Совет Братьев увидел в тебе достаточно сильного правителя, чтобы уберечь империю от развала, по крайней мере до тех пор, пока не подрастет будущая королева.

Его лицо синеет, а горло под моей рукой напрягается. Придется поспешить, не то он потеряет сознание прежде, чем я закончу. Вздох исторгается из моей груди, и я продолжаю монолог:

— Вскоре они поняли, что ты просто кретин. Твои репрессивные налоги истощили и Кириш-Нар, и Желед-Каарн. Говорят, прошлой зимой десять тысяч тамошних свободных земледельцев умерли от голода. Теперь ты сцепился с Липке из-за этих дурацких железных рудников, да еще наделал столько шуму, будто собирался затеять настоящую войну с двумя зачуханными восточными провинциями. Ты проигнорировал торговое посольство из Липке, тем самым оскорбив его, а потом не обратил внимания на предостережения Совета Братьев. Поэтому Совет решил, что ты больше не можешь править страной — если вообще когда-нибудь мог. Совет устал ждать. Он заплатил мне крупную сумму за твое устранение. Если понимаешь, мигни два раза.

Его глаза выпучены — вот-вот выскочат из орбит. Горло вздрагивает под моей рукой. Он пытается что-то сказать, но моего умения читать по губам хватает только, чтобы разобрать «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…». Конечно, он хочет отговорить меня от кровопролития или, быть может, попросить о снисхождении либо о приюте для своей жены и двух дочерей. Я не могу обещать ему ни того, ни другого: после его гибели начнется борьба за власть, и у них будут такие же шансы, как у всех остальных.

Наконец его глаза начинают сохнуть и он мигает — один раз. Смешно — порой нас убивают наши собственные рефлексы. По условиям контракта он должен понять все, то есть я обязан подождать, пока жертва не мигнет еще раз. Когда убивают короля, должны быть соблюдены все формальности.

Взгляд его на мгновение смещается — старый воин уповает еще на одну попытку: из последних сил позвать на помощь.

Если приходится делать выбор между соблюдением договора и риском быть застигнутым стражей в спальне принца-регента на девятом этаже дворца Колхари, договор может отправляться к черту.

Я вонзаю нож в глаз. Трещит кость, брызжет кровь. Держась за рукоять, я отталкиваю от себя его лицо — кровавые пятна на ливрее могут выдать меня, когда я стану выбираться из дворца. Принц бьется как лосось, выброшенный на берег, — последняя бессознательная попытка тела уцепиться за жизнь. Одновременно срабатывают кишечник и мочевой пузырь: атласные простыни покрываются нечистотами — еще один условный рефлекс, призванный сделать тело неаппетитным для победителя.

Да пошел ты, зря стараешься — я не голоден.

Проходит не меньше ста лет, прежде чем он затихает. Я упираюсь свободной рукой в его лоб и покачиваю нож туда-сюда, пытаясь высвободить его из сопротивляющейся с каким-то промозглым хрустом плоти, чтобы приступить к самой скверной части дела.,

Зазубренное лезвие легко входит в шею, но скрипит от столкновения с третьим позвонком. Я немного поворачиваю нож, и он проходит между третьим и четвертым позвонками. Несколько секунд пилю — и голова отделяется от тела. Запах крови так силен, что перебивает даже вонь фекалий. Желудок сводит, и я едва могу вздохнуть.

Снимаю крышку с золотого подноса, который сам же принес с кухни, осторожно снимаю тарелки с горячей едой и водворяю на их место голову Тоа-Фелатона. Я держу ее за волосы, чтобы ни одна капля крови не попала на мою одежду. Снова накрываю поднос выпуклой крышкой, стаскиваю окровавленные перчатки и небрежно бросаю их на тело рядом с ненужным более ножом. Мои руки чисты.

Я возношу поднос к плечу и делаю глубокий вдох: операция прошла без особых усилий.