— Может, встать и попросить горничную принести чаю? — спросила я.

Он засмеялся:

— Ну, разумеется, тебя пугает, как бы чего не случилось, если ты останешься. Но нет, мадам, вы поздно спохватились.

И моя ночная рубашка тут же полетела через всю комнату и упала у двери; позднее, когда Фенсер ушел, принесшая мне завтрак горничная споткнулась об нее.

Нам удалось отогнать тучи — таким же способом от них отмахиваются все любовники. И тогда они повисают у горизонта. Они видны, но только вдалеке.

В полдень в спальню вошла уроженка Кирении. Она огляделась вроде бы невзначай, словно желая выяснить, как я обошлась с ее имуществом: может, внесла какие-то улучшения или же устроила беспорядок. Затем она сказала:

— Фенсер еще не вернулся? Он должен был встретиться в деревне с одним человеком. — И, помолчав, добавила: — На одном из кораблей согласились перевезти его на Китэ, но, боюсь, они не возьмут на борт женщину. — Я смотрела на нее. — Некоторые моряки с маленьких судов суеверны. Мне и самой раньше приходилось сталкиваться с подобными препятствиями А впрочем, там грязно, неудобно и поспать негде. С другой стороны, мы собирались переправить его именно таким способом. Лучше бы ему воспользоваться случаем и поскорей скрыться.

Похоже, секрет известен всем, кроме меня.

— Я уже говорила Фенсеру, чтобы он непременно отправлялся в путь без меня, если так лучше для него.

— О, значит, он уже получил ваше разрешение? — сказала она. Ее светло-желтые глаза внимательно оглядели меня. Мне захотелось встряхнуться всем телом на кошачий манер. — Ну, прекрасно. Теперь он знает, что волен выбрать наилучший способ. — У меня упало сердце, и вся кровь отхлынула к пяткам. Но возражать я не стала. — Итак, вас нужно перебросить туда же, — продолжала она. — Я могла бы отправить вас в Летай на телеге. Так вас будет трудней всего заметить, если слежка еще продолжается. Вдобавок мы нарядим вас крестьянкой.

Когда вернулся Фенсер, он застал меня уже в простонародном платье с полосатым шарфом на голове. Он поцеловал меня и надел мне на палец медное обручальное колечко, купленное на рынке, — такие носят рыбачки.

— Ну вот, жена, теперь ты выглядишь прилично.

Кольцо оказалось замечательное, хоть и не из благородного металла, отлитое в форме двух дельфинов, чьи тела переплелись друг с другом; согласно поверью, они приносят удачу. Я принялась крутить его в руках, а Фенсер спросил:

— Мейя сказала тебе насчет корабля?

— Ты отправишься одной дорогой, а я другой.

— Это разумный план.

— Ты не рассчитывал на меня.

— И правда. Неожиданность, словно весна посреди зимы.

Он обнял меня, наговорил мне ласковых слов и между делом объяснил, когда и как мы отправимся в чуть, и сказал, что мы снова встретимся уже на Китэ. Невкусные таблетки растворились в сладком вине.

Он ушел еще до захода солнца, а я пустилась в путь перед восходом. Мне предстояло четырехдневное путешествие, а мальчик-возница не отличался разговорчивостью. У меня выдалось время и для радости, и для тревоги. Примерно в сорока милях от порта Тули находилось селение, известное под названием Летай. Его прозвали так не случайно, ведь именно оттуда отправлялись по воздуху на остров диковинные летучие корабли, о которых однажды упомянул Эмальдо. Это не выдумка, они существуют на самом деле и к тому же надежны, как колесницы, надежней морских судов, — настойчиво убеждала меня Мейя, — ведь за все годы, что она прожила в Дженчире, не случилось ни одного крушения. А я подумала: уж не посылает ли она меня на верную погибель, чтобы помочь Фенсеру избавиться от меня.

Дорога, пролегавшая над деревней, оказалась хорошей; открытые ветрам кедры защищали ее от солнца, а в промежутках между ними, как в окошках, возникали бесконечные перспективы синего моря, и на поверхности вод — Китэ; остров являл взгляду то монументальные, дерзко вскинутые в небо верхушки скал, то становился неотчетливым, прозрачным, как пузырь.