Все это Энтрери слышал в доме Чалмера, но ему хотелось верить, что Реджис говорил об одной единственной жрице, Ивоннель. Похоже, это не так.

— Она сказала, что зеркало переполнено, — пояснил хафлинг. — Полагаю, пленниками. И каждый раз, когда кто-то попадет в ловушку — другой будет вырываться на свободу.

Артемис Энтрери потер лицо руками и вздохнул.

— И Вульфгар там?

Реджис кивнул.

— Ты уверен?

Хафлинг колебался лишь мгновение, а затем снова кивнул.

— Оставайся с Дзиртом, — приказал убийца. — Позаботься о нем.

— Куда ты?

Энтрери подошел к двери и выглянул наружу. Оглянувшись на Дзирта и Реджиса, он вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

Гоблины спорили о том, что им делать с этим даром судьбы, появившемся из-за двери. С этой беспомощной женщиной.

Но это не имело значения, потому что они не понимали.

Первым, осознавшим ошибку, оказался ближайший к женщине гоблин с ножом. Он держал пленницу за руку, дожидаясь решения своих друзей — убить её или причинить боль.

Малкантет пришла к пониманию, что ей не удастся так легко и быстро восстановить контроль над телом разъяренной Концеттины. Теперь женщина понимала боль и испытывала ужас от того, что её тело было похищено другим существом.

Демоница приняла этот факт. Ей больше не требовалось тело Концеттины. Во всяком случае, для жизни.

И Малкантет покинула королеву, её дух воспарил, чтобы, спустя мгновение, нырнуть в тело ничего не подозревающего гоблина.

Удивленное создание подпрыгнуло и отшатнулось. Оно было не слишком умно, а его воля была слабой, потому Малкантет налетела на него, пугая, раня и обрушивая ментальные удары.

У жалкого существа не было шанса, и демонице удалось захватить контроль над телом почти мгновенно. Этого было достаточно, чтобы разорвать связь с душою гоблина, заставить эту плоть и кости рваться и ломаться, изменяя форму. Малкантет купалась в боли, причиняемой трещащими и крошащимися костями. Её тело увеличилось.

Теперь в комнате находилось уже две женщины. Всхлипывающая и разбитая Концеттина, и та, что была выше и сильнее, черноволосая, усмехающаяся злобной усмешкой. На лбу демоницы проступили рога, а позвоночник затрещал, когда пара кожистых крыльев развернулись за спиной, отбрасывая в стороны рваную одежду, которую раньше носил несчастный гоблин.

Остальные гоблины, толкаясь, устремились прочь, пытаясь оказаться подальше от могущественного монстра.

Малкантет вырвала хлыст у Концеттины и хлестнула им перед гоблинами — и, о, как они помчались!

Суккуб расхохоталась. Она протянула руку, хватая Концеттину за волосы. С пугающей легкостью, она подняла женщину в воздух. Демоница грубо сорвала свои кольца с рук королевы, сорвала свое ожерелье и любимое платье.

После этого, Малкантет грубо швырнула человеческую женщину на пол.

— Тебе повезло, что в ближайшие дни ты можешь мне пригодиться, — сказала она рыдающей Концеттине.

Малкантет использовала свою ногу, чтобы развернуть сломленную женщину к двери.

— Ползи, — приказала она.

Концеттина рыдала.

Малкантет схватила её за волосы и дернула вперед.

— Ползи, или я потащу тебя сама.

Бедная Концеттина, едва осознававшая себя в собственном теле, измученная сражением с демоницей и ранами от сражения, которое Малкантет вела ранее, покачиваясь, встала на четвереньки.

Кнут свистел в воздухе, заставляя бедную перепуганную женщину вздрагивать.

Они вышли в зал. Малкантет неустанно дразнила Концеттину, рассказывая той об ужасах, которые придется выдержать женщине, когда она больше не будет нужна демонице.