Он увидел, как появился Кибворс – лицо его так и сняло от радости. Но когда Кибворс подошел к решетке и увидел по другую ее сторону Чарли, улыбка исчезла с его лица и на нем появилось выражение растерянности.

– По-моему, здесь какая-то ошибка, – сказал он.

– Вы не узнаете меня, Кибворс? – спросил Чарли.

И Кибворс узнал.

– Аттертон, да? О, черт, конечно! Наш герой из Аттертона, так? Хэббл, если не ошибаюсь. Ну и ночь тогда была, ну и ночь!

– Послушайте, Кибворс, это вы тогда погасили пожар?

– Почти погасил, товарищ. Потом пришлось скрыться. Иначе было нельзя, иначе бы они меня нашли. Если бы они меня там поймали, они бы приписали мне, что я поджег завод. Разве я тебе тогда не говорил, что провода не годятся? Замкнуло – и всё. Я срубил часть деревянной перегородки и убежал, но сначала на улице позвонил в пожарную команду.

– Я не хотел, чтобы всё это приписали мне, Кибворс, – сказал Чарли и рассказал ему всё, что произошло дальше.

– Давай забудем об этом, – сказал Кибворс, улыбаясь.

– Нет, не будем забывать! Слушайте, Кибворс, я хочу заставить «Трибюн» напечатать, что я ничего не сделал, а что всё сделали вы.

– Вот как!

– Да.

– Но помимо желания надо иметь и возможность. А у тебя нет ее никакой.

– Посмотрим.

– Я тебе скажу, что меня ждет, – пара месяцев в Пентонвиле.

– Нет, если «Трибюн»…

Кибворс покачал головой:

– Я для них прокаженный. Большевистский агитатор, вот кто я для них. Нет, на этот раз мне всё-таки припишут пару месяцев. Ты не беспокойся: у меня хороший защитник, тоже из партии, но и он не в силах освободить меня, и знает об этом. Так что всё идет, как и должно идти, то есть, сделано всё, что можно было сделать в этом случае. Я знаю, что надо делать, товарищ. Мне надо познакомиться с Пентонвилем и, возможно, это пригодится.

– Если я сумею, я сделаю так, чтобы вам не пришлось знакомиться с Пентонвилем.

– Верю. Только ничего у тебя не получится.

– Да, а деньги! – Чарли рассказал о пятистах фунтах.

– И ты считаешь, что часть их принадлежит мне, так, товарищ?

– Да, часть ваша.

Худое лицо Кибворса стало сердитым.

– Они тебе дали деньги не за то, что ты сделал что-то полезное, и если бы на твоем месте был я, они бы мне не дали ни гроша, они тебе дали их ради одного из своих фокусов, товарищ. Они сделали из тебя куклу, вот и всё. Мне не надо их денег. Я ненавижу их, этих свиней. Я задушил бы Хэчланда его грязными газетами, заставил бы его проглотить целое мерзкое издание, вот чего я хотел бы, приятель.

– Понимаю, – неуверенно сказал Чарли. – Но часть этих денег ваша.

– Как я возьму их? Если в партии узнают, что я взял деньги Хэчланда, деньги его газеты…

– Но ведь вы возьмете их не у него, а у меня, а это большая разница. И не говорите, что не можете взять их у меня, вы или еще кто-нибудь из вашей семьи.

Кибворс задумался.

– Вот что, дружище, – начал он мягко. – Если они меня посадят, одному человеку придется нелегко. Она не жена мне, если смотреть с точки зрения законов хозяев, которые еще пока существует у нас, но для меня она – жена, и если меня не будет месяца два, ей и нашему ребенку будет трудно продержаться. Не говори ей, что это за деньги, скажи просто, что ты должен мне, понимаешь, друг? Если ты не против, фунта четыре в неделю, пока я буду в тюрьме, ей будет достаточно.