— Фто пвоисходит, фэр? Хоодно… Я не хофу уховить, фэр… фэр? Пофахуста?

— Последняя стадия, Уильям. Я теряю контакт с тобой. Тебя зовут обратно. — Енох закрыл глаза.

— Не хофу уховить… — раздался голос, прежде чем его поглотила тишина.

Претор услышал свое тяжелое дыхание, шагнул вперед и закрыл остекленевшие глаза покойника, мягко сказав:

— Покойся с миром, сын мой.

«Тайный Совет и трижды проклятая милиция Галла будут чертовски довольны результатом, — подумал Енох, с грустью отходя от Пеннимэна. — Они понятия не имеют, чего стоят их просьбы».

— Много узнали, претор Енох? — раздался голос.

Воскреситель против воли подскочил. В дверях стоял Джасперс, покрасневший, словно от напряжения.

— Преподобный? Крайне неожиданно и неправомерно. Вы же знаете, что Колледж закрыт на время аудиенций подобного рода.

Тот вошел в комнату, вращая эбеновой тростью, и спросил снова:

— И все-таки, что вы узнали, претор? В первый раз за тридцать лет Тайный Совет разрешил воскрешение во имя закона. Я поражен, а также крайне обеспокоен, что вы не оповестили меня и не пригласили присутствовать при ритуале. Вы же знаете, насколько это дело серьезно.

Претор Енох был сильным и храбрым человеком. Он посмотрел Джасперсу прямо в глаза и спокойно ответил:

— Запрос был инициирован и подготовлен милицией. Эти трупы — их собственность. Я подчинялся букве закона. Информировать вас не было нужды.

— Но что ты узнал, старик? — спросил священник.

Енох посмотрел по сторонам. Он стоял в выложенной свинцом комнате из чистого гранита. В полном соответствии с его собственными распоряжениями ближайший человек находился в ста ярдах отсюда, так как претор не желал пугать послушников.

— Не надо угрожать мне, преподобный, — сказал он, сжимая кулаки.

— Прошу прощения, претор. Не знаю, что на меня нашло. Поймите, мне просто хочется разоблачить этот заговор, дабы королева спокойно спала в своей опочивальне.

Енох осторожно посмотрел на него:

— Я… я вас понимаю. Это тяжкая ноша. Я дам отчет представителю милиции через час, когда он вернется. Пока же вам следует знать, что это герцог Солсбери организовал покушение на Триумфа прошлым вечером.

— Хокрэйк? Вы уверены? — спросил Джасперс.

— Этот человек, Пеннимэн, узнал его печатку. Дольмен — символ герцогства Уилтшир. Как говорится, картина явно усложнилась…

Голос Еноха затих. Во рту претора словно разлилась желчь. Он был поражен:

— Как вы… Почему я рассказал вам об этом?

— Заклятие правды. Я сотворил его, когда вошел, старик. Я мог бы заставить тебя рассказать мне все. Вообще все, — ответил Джасперс. — Например, на кого из послушников ты, так сказать, положил глаз.

Енох сделал шаг вперед, он был слаб и опустошен из-за использования Чар воскрешения.

— Будь ты проклят, Джасперс, тебе не сойдет с рук такое нарушение за…

— Нарушение?! — прервал его преподобный. — О, это наименьшая из моих забот. Ты знаешь об участии в деле этого идиота Хокрэйка. Мне придется тебя убить.

Енох попытался обогнуть его, но Джасперс отбросил старика назад, а потом сильно ударил один из трупов концом трости.

Калейдоскопической вспышкой взорвался пузырь света, в воздухе повис запах молотой пемзы. Питер Петр перевалился с плиты, поднимаясь, и встал на ноги. Кровь, разбавленная до розового цвета, облепила его разбитые губы. Одно глазное яблоко вращалось в глазнице, словно стрелка компаса в поисках севера.