Более двадцати тысяч человек сошлись со всех сторон к королевской резиденции. Пятнадцать сотен из них были приглашенными гостями: послами, священниками, аристократией, иностранными монархами и генералами. Еще триста человек числились в штате дворца: слуги, солдаты, ополченцы, фрейлины, горничные, благородные священнослужители, сенешали, повара, официанты, музыканты и огромное количество временных помощников.

Остальную толпу составляли лондонцы, изливающиеся из города шумными семейными компаниями, клубными и рабочими сборищами, которые тащили за собой тележки с едой, питьем, фейерверками и музыкальными инструментами. Никого из них не приглашали, и никто из них не подошел ближе лугов по ту сторону дворцовых стен, но им этого вполне хватало. Одно присутствие в миле от королевы во время празднования годовщины Коронации наполняло сердца горожан покоем, гордостью и патриотической значимостью. К тому же фейерверк ее величества был самым великолепным зрелищем на острове, достойным оглушительных воплей восторга. Люди вытаптывали траву, окапывались, разводили костры и откупоривали бутылки, видя, что все вокруг занимаются тем же самым. Только некоторые счастливчики лицезрели, помимо соседей, еще и дворцовую стену. Тем не менее каждый убеждал себя, что вот он-то занял самое лучшее местечко для праздника.

Толпа сплошным слоем покрыла двадцать акров Ричмонд-Грина до самого Дома Трубачей и часть Ричмонд-Хилла. Она заняла весь Шин и дорогу по берегу реки, уже начав вторжение в Олений парк и сам парк Ричмонд. Отдельные смельчаки цеплялись за ветки всех ста тринадцати вязов Грина.

Высоко наверху, на плоской крыше восточного крыла дворца, кардинал Вулли опустил подзорную трубу и отошел от парапета, передав инструмент ожидавшему рядом сенешалю.

— Больше, чем в прошлом году! — радостно заявил тот.

— Больше, чем когда-либо, — задумчиво произнес Вулли.

Он осмотрел крышу и заметил солдат, стоящих на страже через равные промежутки.

— Когда приедет лорд Галл, немедленно препроводите его ко мне! — приказал кардинал. — Я хочу еще раз пройтись по всем мерам безопасности.

— Разумеется, ваше преподобие, — ответил сенешаль, следуя за ним к башенной лестнице.

Три дьякона из Церковного Управления ожидали его, стоя внизу в коридоре, где куча народу переносила скамьи из красного дерева. В помещении стояли стоны и кряканье, перемежающиеся криками: «Держи свою сторону!» Проход походил на реку, запруженную бревнами.

Дьякон Спенч рассек деревянный прилив и добрался до кардинала. Он нес в руках кожаный планшет с шелковой пурпурной закладкой и регулярно с ним сверялся.

— Мы полностью очистили верхнюю аудиторию и Зеленые Покои. Главный эконом думает, что скамейки есть и в кладовой. С них, скорее всего, придется для начала вытереть пыль, ее там изрядно, но они сгодятся. — Он еще раз посмотрел на план рассадки гостей. — Или виконта Хэйлси, графа Слоу и посла Сардинии придется посадить на парусиновые стулья в конце третьего ряда.

— Найдите для них нормальные места, Спенч, — сказал кардинал. — Мы же не хотим начать войну с Сардинией. Или со Слоу.

Они пошли по забитому коридору, работая локтями.

— Объекты с девяносто шестого по сто третий ожидают вас в ваших покоях, — оповестил Спенч.

В апартаментах кардинала было душно от людей и трубочного дыма. Вулли потратил минуту, чтобы дать разрешения и медальоны для прохода за сцену мистерам Гольбейну, Бейли и Блейку, официальным живописцам церемонии, которые стояли рядом с дверью около кучи мольбертов, благоухая скипидаром.

— Только предварительно одобренные этюды, джентльмены, — предостерег их Вулли. — Без всяких карикатур, пожалуйста.