- Ты уверена, девочка, что это правильно? - спросил он, когда гостья нырнула к нему под одеяло.

    Глупый вопрос. Он и договорить не успел, а руки сами проникли под шелковую ткань, царапнули мозолями нежную кожу бедер, сжали плотные округлости ягодиц. Шелковая рубаха сбилась к груди.

    - Сними, - прошептал он, помог девушке выпростаться из рубахи, притянул к себе. Людомила обняла его шею, прижалась тесно-тесно: грудью, бедрами, животом.

    Влажные губы коснулись уха:

    - Возьми меня скорее, воевода... Любимый...

    Сергею очень захотелось сделать именно так, как она сказала. Взять ее сразу, в это самое мгновение. Он чувствовал: эта девушка, ее тело, ее желания, чувства - созданы именно для него. И это было единственное, что он знал наверняка.

    - Я так долго тебя ждала... - шептала девушка, вздрагивая от его прикосновений.

    Сергей не отвечал. Его рот, губы, язык отвечали ей не словами, иначе... Он не думал о том, что делает, как воин, победивший в сотнях поединков, не думает о том, как двигаться и какими приемами запутать противника, подчинить себе, «подготовить», а затем, в точно определенный момент, нанести единственный, выверенный, неотразимый, стремительный удар.

    Только это был не поединок. И торопиться было незачем, ведь до предрассветной стражи оставалось еще целых шесть часов...

    - Ты почему меня не разбудил? - недовольно сказал Духарев. - Я же сказал: последняя стража - моя!

    - Да ладно тебе, батька! Будто мы без тебя ворога не приметим, - непочтительно ответил Велим. - Чего серчаешь попусту? Ты - старый. Тебе отдохнуть надобно.

    - Это я - старый? - Духарев даже опешил от такой наглости. - Да я тебя, сотник, одной рукой переломаю!

    - Угу. Переломаешь. Только где это видано - чтоб воевода сам в караул заступал?

    Нет, ну никакого уважения к приказам.

    - Меду вели подать, - сказал Духарев.

    Не было у него этим утром настроения «строить» нижестоящих.

    - Откуда тут мед? - проворчал Велим. - Не дома, чай. Могу вина принести.

    - Где это видано, чтобы сотник из старшей гриди сам за медом бегал? - передразнил Духарев. - Челядина пришли.

    - А нету никого. Только наши да этот, как его, Пчёлко.

    - Как это - никого нет?

    - В поле все. Страда.

    - А хозяйка?

    - Так это она всех в поле и выгнала. Я, батька, с ней пару наших отрядил, Йошку и Азима-касога. Мало ли что.

    - Вот это правильно, - одобрил Духарев, потягиваясь. - Поесть чего оставили батьке? Или слопали всё?

    Людомила вернулась после полудня. Усталая и очень озабоченная.

    Духарева она застала в комнате Пчёлки. Состояние раненого было тяжелое, но дурным запахом от ран не тянуло, и воспаление было умеренное. Выживет Пчёлко. Но на ноги встанет не скоро.

    - День добрый, воевода. Прости, что оставила тебя, но сам понимаешь: не соберем урожай - беда будет. Рук не хватает. Может, помогут твои воины?

    Духарев покачал головой:

    - Они - воины. Их дело - не жать-пахать, а следить, чтобы пахарей не обижали. К тому же я сегодня уезжаю.

    - Как? - ахнула Людмила. - Почему сегодня?

    - Мне надо быть в Преславе, - нехотя проговорил Духарев. - Это мой долг. Моим ручательством скреплено обещание не чинить городу обид. Я должен быть там, чтобы подтвердить наш с патриархом договор, когда приедет мой князь.