Прибыв в Париж инкогнито, с паспортом аргентинского торговца, Канарис устроил встречу с Маргарет на одной из известных в городе «квартир для негласных деловых встреч» — в этаком мини-борделе. Именно там, предаваясь греховным утехам, капитан-лейтенант от шпионажа попытался узнать святую правду о французской вербовке из тех же уст, которые с безбожной неутолимостью ласкали его «источник жизни». Однако женщина упорно молчала, даже не догадываясь о том, на какой опасной грани предательства и смертельной игры с тремя разведками сразу она оказалась.

— …Но, как вы понимаете, — проговорил Вильгельм, когда «храмовая танцовщица» в конце концов оставила в покое его безжизненно увядший объект развлечений, — я прибыл сюда не ради наших постельных экзальтаций.

— Еще пару лет назад подобное признание повергло бы меня в ярость, — и танцовщица припала к бутылке шампанского прямо в постели.

— Что же произошло?

— Мудрею, мой капитан-лейтенант, мудрею.

— И в чем же это проявляется? — усомнился в подобной трансформации Канарис.

— С годами я стала настолько мудрой, что после вашего неуважительного постельного признания даже не снизойду до упреков.

— И как давно постигло вас это благоразумие? — Сидя в постели, он следил, как пенистая струйка шампанского прокладывала себе путь от подбородка вниз, растекаясь по жировым складкам полнеющего живота и рыжеватым лобковым зарослям.

— С годами я стараюсь умнеть.

— Настолько, чтобы и самой предаться покаянным признаниям?

— Это ты о чем, милый? — беспечно поинтересовалась голландка, поудобнее укладывая копну своих длинных черных волос на его бедре. — Неужто о моих невинных парижских прегрешениях? Так ведь после каждого из них я регулярно исповедуюсь перед приставленным ко мне тевтонцем. И сведения, которые ты получаешь…

— …Никакого интереса для германской разведки не представляют, — жестко осадил ее Канарис. С интимной частью встречи было покончено, и теперь рядом со шпионкой-танцовщицей находился ее работодатель, ее босс.

— Шутить изволите, мой капитан-лейтенант? — спокойно Восприняла эту его «иглу под ноготок» Маргарет.

— Какие уж тут шутки! Ни военные, ни политики ничего достойного внимания в ваших донесениях, как правило, не находят. Все на уровне великосветских сплетен. Забавных, любопытных, но в военно-политических делах совершенно бесперспективных. Хотя вы уже трижды проходили самый тщательный инструктаж.

— Сладострастные минуты ваших инструктажей я постараюсь запомнить до конца своих дней…

— Советую серьезнее отнестись к тому, о чем мы с вами сейчас беседуем, — холодно предупредил ее германец.

Маргарет на минутку приподняла голову и, скосив свои бирюзовые глазки, выжидающе посмотрела на Канариса. Он, понятное дело, слегка темнил: кое-какая полезная информация сквозь ее агентурные словеса все же просачивалась. Однако женщина поняла, что ставки ее в германской разведке начали резко падать.

— Может, вы даже хотите отказаться от сотрудничества со мной? — с вызовом поинтересовалась она.

— Вас такая перспектива уже… не тревожит?

— Вы не ответили на мой вопрос.