Иона ножом ковыряется в зубах, делая вид, что не замечает Лию и то, что своими ногами заняла половину стола.

— Хм… — исподлобья смотрит на нее Торн.

Иона показано делает вид, что не понимает, что от нее хотят.

— Ноги убери, — требую я, раскладываю на столе золотые монетки.

Иона фыркает, но слушается. Лия кладет поднос на стол, не уходит, косится на меня:

— Еще что-нибудь пожелаете, господа?

— И госпожи, — тычет в нее лезвием ножа Иона. — Или ты уже забыла?

— Н… нет, госпожа, простите, — низко кланяется.

Отрываюсь от подсчета денег:

— Иона, чуть поскромнее, хорошо?

— В смысле?

Перевожу взгляд на Лию:

— Как твой дедушка?

— Хорошо, Римус. Съел похлебку, не встает, как вы и велели.

— Ясно. Присаживайся к нам, что ли.

Лия сразу веселеет на глазах, садится между мной и Торном, подальше от Ионы, сверлящей ее глазами.

— Это кто? — смотрит на нее Иона. — Серьезно твоя, что ли?

Киваю:

— Моя. Такая же, как и ты. Вам стоит подружиться.

— Да это без проблем… Слушай, а тебя как звать, а?

— Л… Лия… госпожа…

Иона корчит лицо, будто лизнула кислого:

— У тебя во рту что-то? Ты чего еле языком ворочаешь?

Лия поджимает губы, говорит чуть увереннее:

— У меня все хор… ошо с языком.

— Оно и видно. Римус, ты же в Аббатство собрался, да? Я не очень поняла, что значит «она такая же, как и ты», — снова сверлит Лию. — Ты мастер воинских искусств? Или магичка?

Лия хлопает глазами:

— Я… я…

— Драться-то хоть умеешь? Пусть в Аббатство пролегает вдоль границ Гурум-Хупа. Хоть от одного гоблина отобьешься?

Лия опускает голову, не отвечает.

Иона скрещивает руки на груди:

— Я так и думала. Римус, какого черта? Я умею драться, дядька умеет драться — деньги ты нам нормальные платишь. А эта девчуля что, наоборот, тебе кроватку греет?

Торн не вмешивается, пытается руками выгнуть наплечник, но даже у него это не получается. Завершаю золотую башенку из тридцати золотых монет, смотрю на Иону:

— Лия умеет вкусно готовить, стирать, и вообще мастер пятой ступени по уюту. Или может ты будешь заниматься готовкой? Или стиркой? Вон Торн третий день ходит в одной перепотевшей рубахе.

Иона щерится:

— Хренушки я этим займусь. Хоть двадцать золотых мне плати.

— Я так и думал. Поэтому мы этот разговор закончили. Я люблю уют, комфорт и чистоту. И буду рад в дороге женщине, которая меня этим обеспечит.

— Да поняла я, поняла. Она, кстати, к тебе жмется. Это тоже входит в ее обязанности?

Что-то я не очень понимаю ее агрессии. Точнее, вроде бы, догадываюсь, в чем дело. Но не может же ЭТО быть.

Протягиваю руку Ионе, ухмыляюсь:

— А что такого? Вы оба тоже можете ко мне прижаться. Торн?

— Воздержусь.

— Да иди ты! — отворачивается Иона.

— Ну вот видишь. Сама не хочешь, так других не осуждай. И постарайся Лию не обижать. Я за этим прослежу.

— Пф-ф, зачем она мне. Но сразу предупреждаю, я нанялась к тебе наемницей. Мое дело — твоя безопасность. За ее шкуру отвечай сам.

Лия вскакивает с места:

— Я и сама могу за себя ответить!

Иона приподнимает бровь:

— Вот и отлично.