Он умолк.

– Продолжай. Расскажи им! – скомандовал Амид, поскольку тишина затянулась.

– С удивлением… – Это слово прозвучало как вздох. – Она смотрела на меня так… с удивлением, как будто пробовала найти в моем лице что‑то знакомое. Мне не следовало пытаться делать то, что я сделал. А повести себя разумнее. С самого начала я должен был понять, что тут нужен кто‑то более терпеливый. Такое мог бы сделать Старик. Он бы подождал. Он умеет ждать. Я видел, как он медленно придвигает кончик пальца к ветке, на которой сидит бабочка, и подставляет этот палец так мягко и легко, что бабочка не улетает, а перебирается на него. Но девочка была близка мне… она была моя племянница; все, что осталось от семьи моей сестры.

Он ненадолго умолк. Затем, пристально глядя на Аманду, продолжал:

– И вот, – сказал он, – когда она наконец стояла там передо мной, так что я мог до нее дотянуться, испытующе разглядывая мое лицо этими своими глазами – у нее большие карие глаза, – я, не подумав, решив, что позже она как‑то поймет и все будет все в порядке, когда я приведу ее сюда… Я потянулся к ней и попытался схватить.

Он ненадолго заколебался.

– Она оказалось быстрой, – сказал он. – Я не могу поверить, насколько она была быстрой. Я мог бы поклясться, что ни один человек не мог бы подойти ко мне так близко, и я не поймал бы его. Но моя рука едва ее коснулась. И она исчезла.

Он остановился и вздохнул, на этот раз настолько глубоко, что это, казалось, опустошило его.

– И с тех пор она не хочет приближаться к тебе, – сказала Аманда. Артур кивнул.

– Я сижу; с тех пор прошло уже два года. И она приходит. Иногда я мельком вижу ее; но если и не вижу, то знаю, что она поблизости. Но с тех пор она никогда не подходит ко мне ближе, чем на десять метров. И рано или поздно случится что‑нибудь плохое. По какой‑то причине туда явятся солдаты – а она всегда приходит посмотреть на любого, кто оказывается там, – и кто‑то из солдат застрелит ее. Или она заболеет и спрячется в какой‑нибудь норе, где ее никто не сможет найти, и умрет. Она там совершенно одна…

Он издал хриплый всхлип.

– Я не могу ничего сделать. Она не хочет подходить ко мне.

– Конечно, нет, – мягко сказала Аманда. – Чего ты ждешь? Когда ты вот так потянулся схватить ее, ты только утвердил ее в том, чем она стала сейчас. И она никогда не подойдет близко ни к кому, пока ты поблизости.

– Что я могу сделать? – Артур посмотрел на Аманду. – Я не могу просто забыть о ней и оставить ее одну там внизу!

– Пошлите женщину, – предложила Аманда. – Вам когда‑либо подобное приходило в голову? Я думаю, что даже ваш Старик теперь потерпит неудачу. И сейчас, когда я знаю ее историю, очевидно, моя идея о том, чтобы послать за ней группу людей совершенно не годится. Если ее схватить силой, то, вероятно, исчезнет любая возможность того, что она снова станет хоть наполовину нормальной. Но женщине‑то почему бы, не попробовать подружиться с девочкой. Заметьте, я сказала «подружиться», а не «схватить». И день, когда она придет домой, к вам, наступит тогда, когда она поднимется на этот уступ по собственной доброй воле, держась за руку кого‑то, кому она доверяет.

Аманда остановилась. Артур смотрел на нее почти невидящими глазами.

– Я сделала бы это сама, – вздохнула Аманда, – но у меня есть другие обязанности; и она все‑таки одна; в то время как на расстоянии двух дней пути есть сотни людей, которым может понадобиться моя помощь.