Только мне кажется, что важность она воспринимает лишь как способ получения артефакта и привлечение новой крови в клан. Поскольку, как выяснилось, в старой намечается серьезная зависимость от запрещенных веществ, я бы ее поняла и, возможно, даже посочувствовала, если бы это не шло вразрез с моими желаниями.

– Константин Филиппович предлагал учиться на военного целителя. Неужели и в армию я не могу пойти без разрешения?

– Помилуйте, Елизавета Дмитриевна, – раздраженно ответил Владимир Викентьевич, – да вас из города не выпустят. А если бы и выпустили, то на что вы собираетесь жить во время учебы?

– Он говорил о возможности целевой стипендии.

– Отрабатывать целевую стипендию придется не один год. Вешать на себя такое ярмо неосмотрительно.

– Вешать на себя ярмо в виде выбранного Фаиной Алексеевной мужа куда неосмотрительней, – заметила я. – Да еще столь скоропалительно. Так как, могу я пойти в армию без разрешения главы клана?

– Можете, – неохотно подтвердил Владимир Викентьевич, но не успела я воодушевиться, как он добавил: – При наличии документа о среднем образовании. А Фаина Алексеевна намерена решить вопрос с вами раньше. Она не собирается выпускать вас из виду. Мне еле удалось уговорить оставить вас здесь, и то под предлогом целительского присмотра, необходимого при нестабильности магии. Но Фаина Алексеевна в любой момент может решить, что присмотр вам более не нужен, а излишняя свобода вредна.

Нет, я, конечно, помню, что даже если тебя проглотили, то все равно остается два выхода. Только почему непременно все нужно делать через задницу? Похоже, пора срочно пересматривать планы. Интересно, доложит ли об этом разговоре Владимир Викентьевич? Насколько он лоялен своей нанимательнице?

– Но пока вы тут живете, – неожиданно сказал Владимир Викентьевич, – имейте в виду, что в верхнем ящике моего письменного стола лежат деньги, которые вы можете использовать на собственное усмотрение. Ящик закрывается простым плетением, которое вам не составит труда снять.

– Спасибо, – чуть настороженно ответила я, – но у меня нет пока нужды в деньгах.

Предложение Владимира Викентьевича звучало заманчиво, но казалось ловушкой. Возможно, он предлагал от чистого сердца, но также возможно, что это всего лишь попытка найти еще один рычаг давления на меня. Обвинят в воровстве – и доказывай потом, что взяла с разрешения.

– Я не предлагаю брать прямо сейчас, а вот если возникнет необходимость… – Владимир Викентьевич вытащил часы-луковицу из кармана, взглянул и нахмурился. – Заговорились мы с вами, Елизавета Дмитриевна, этак мы и опоздать можем. Впрочем, я еще успеваю вас подвезти.

С предложением я согласилась, хотя и опасалась, что по дороге опять зайдет разговор о вещах, к которым непонятно как относиться. Но Владимир Викентьевич молчал, сидел нахохлившись, словно ему было холодно, и думал о чем-то своем. Очнулся он, только когда я с ним попрощалась, тогда он улыбнулся и пожелал хорошего дня.

Весь первый урок я пыталась найти выход из западни, в которую меня загоняли. Если бы удалось отделаться от артефакта, было бы куда проще. По здравом размышлении я пришла к выводу, что все-таки лучше всего его вернуть Львовым, но только так, чтобы те не узнали, откуда он вдруг опять возник в их сокровищнице. И как удачно, что Николай сейчас в дворцовой охране. Нет, я помню, как он возмутился, когда решил, что мы с Оленькой собираемся грабить банк. Но сейчас-то речь не о грабеже, напротив – я собираюсь вернуть владельцам утраченное, после чего резко стану неинтересна всем охотникам за артефактом. Уж для Волкова я точно потеряю половину привлекательности. Правда, артефакта у меня нет и неизвестно, появится ли.