— А серный колчедан? Он выглядит точно как золотые самородки, его еще пиритом зовут.

— О, такой есть! — Раттатоск оживился. — Правда, мало…

— Мне совсем немножко требуется, с наперсток. Раз у вас есть пирит, то и нитрат калия, наверняка, отыщется?

— Это чего такое? — с подозрением спросил скальд.

— Мутно-белый порошок, похож на соль, его получают из смеси извести с… — Гайка запнулась. — С… С навозом.

Раттатоск почесал за ухом.

— Странная ты мышь. Конечно, у нас есть селитра — мы ж за всем Древом ухаживаем! Долго бы оно протянуло без удобрений?

Гаечка торжествующе топнула лапкой.

— Отлично! Надо захватить с собой мешочек селитры и кусок пирита грамм на семьдесят… Мне по пояс, примерно.

Раттатоск щелкнул пальцами, к нему подскочила незнакомая Гайке рыжая белочка с браслетом на хвосте.

— Слыхала? Дуй на склад, — приказал пушистый. Белочка, кивнув, рывком взбежала по стволу и скрылась среди ветвей.

— Что дальше? — Раттатоск обернулся к Гайке. — Мешок с удобрениями и кусочек «золота дураков» остановит Отца Богов?

Изобретательница с натугой улыбнулась.

— Надеюсь.

Бельчонок запнулся и смерил мышку весьма странным взглядом.

— Ладно, после такого ответа, новые вопросы как-то в башку не лезут.

— Спасибо тебе, Ратта… — Гайка неожиданно для самой себя всхлипнула. — Тебе, и всем вам, — она оглянулась на любопытных белок, толпившихся рядом. Взгляд замер на грустной Ингрид.

— Обещаю, я вернусь и помогу, — тихо сказала мышка. — Клянусь жизнью…

Белочка со вздохом развела лапками.

— Буду ждать и верить, — отозвалась коротко.

Гайка, кивнув, с трудом взобралась на спину Раттатоску. Тот бросил в рот пару ореховых ядрышек, довольно облизнулся. Рыжая белочка уже вернулась с двумя сшитыми из листьев мешками; скальд принял у серебристого бельчонка своеобразную «упряжь», чуть похожую на человечью кобуру, застегнул ремни на груди и у бедер. Мешки подвесил за спиной, по обе стороны от Гаечки, закрепил бронзовыми крючьями. Было заметно, процедура ему не в новинку.

— Ладно, дети мои, отдых оказался чуть короче обычного… — бельчонок фыркнул, — …ну да ничего, на обратном пути наверстаю! — обернув голову, он с легкой иронией заметил Гайке через плечо: — У нас, дальнобельщиков, график свободный.

Вновь, как и час назад, тело Раттатоска на миг окаменело, под кожей пронеслась волна жидкого, и в то же время несокрушимого металла. Присев, как рысь, он перебрал коготками по ветви и, внезапно, рванулся в многометровый прыжок. Гайка судорожно уцепилась за шерсть.

Листья проносились по сторонам с пугающей быстротой. Раттатоск мчался ввысь не как нормальная белка — прыгая с места на место — а как мяч в автомате «пинбол», на полной скорости отталкиваясь от веток всеми лапами. За счет подобной «техники», двигался он удивительно плавно, без рывков, и путешествие больше напоминало полет, нежели верховую езду.

Время, между тем, клонилось к вечеру. Воздух похолодал, небесная лазурь неумолимо густела. С чудовищной высоты, где сейчас находилась Гайка, был виден почти весь Асгард — спасибо удивительно чистой атмосфере и мягкому закатному солнцу. По три стороны от Вальхаллы, до горизонта, простирались изумительные луга и реки, темно-зеленые пятна лесов даже с такого расстояния поражали размерами. На грани видимости, теряясь в предвечерней дымке, вздымались белые горы… Восхитительный, божественный пейзаж! С трех сторон.

— Раттатоск, а что за черная завеса там, на севере? — с легким удивлением спросила Гаечка.