|
Наклонился к его лицу: - Вы лжете. - Ну вот еще, стану я врать... Дело было так: Стась Тыклинский встретил этого двойника в Петрограде на почте, когда тот сдавал телеграмму, и заметил адрес: Париж, бульвар Батиньоль... Вчера Тыклинский приехал из Варшавы, и мы сейчас же побежали на бульвар Батиньоль и - нос к носу напоролись в кафе на Гарина или на его двойника, черт их разберет. Роллинг ползал глазами по веснушчатому лицу Семенова. Затем выпрямился, из легких его вырвалось пережженное дыхание: - Вы прекрасно понимаете, что мы не в Советской России, а в Париже, - если вы совершите преступление, спасать от гильотины я вас не буду. Но если вы попытаетесь меня обмануть, я вас растопчу. Он вернулся на свое место, с отвращением раскрыл чековую книжку: "Двадцать тысяч не дам, с вас довольно и пяти..." Выписал чек, ногтем толкнул его по столу Семенову и потом - не больше, чем на секунду, - положил локти на стол и ладонями стиснул лицо. Разумеется, не по воле случая красавица Зоя Монроз стала любовницей химического короля. Только дураки да те, кто не знает, что такое борьба и победа, видят повсюду случай "Вот этот счастливый", - говорят они с завистью и смотрят на удачника, как на чудо. Но сорвись он - тысячи дураков с упоением растопчут его, отвергнутого божественным случаем. Нет, ни капли случайности, - только ум и воля привели Зою Монроз к постели Роллинга. Воля ее была закалена, как сталь, приключениями девятнадцатого года. Ум ее был настолько едок, что она сознательно поддерживала среди окружающих веру и исключительное расположение к себе божественной фортуны, или Счастья... В квартале, где она жила (левый берег Сены, улица Сены), в мелочных, колониальных, винных, угольных и гастрономических лавочках считали Зою Монроз чемто вроде святой. Ее дневной автомобиль - черный лимузин 24 НР, ее прогулочный автомобиль - полубожественный рольсройс 80 НР, ее вечерняя электрическая каретка, - внутри - стеганого шелка, - с вазочками для цветов и серебряными ручками, - и в особенности выигрыш в казино в Довиле полутора миллионов франков, - вызывали религиозное восхищение в квартале. Половину выигрыша, осторожно, с огромным знанием дела, Зоя Монроз "вложила" в прессу. С октября месяца (начало парижского сезона) пресса "подняла красавицу Монроз на перья". Сначала в мелко-буржуазной газете появился пасквиль о разоренных любовниках Зои Монроз "Красавица слишком дорого нам стоит! - восклицала газета. Затем влиятельный радикальный орган, ни к селу ни к городу, по поводу этого пасквиля загремел о мелких буржуа, посылающих в парламент лавочников и винных торговцев с кругозором не шире их квартала. "Пусть Зоя Монроз разорила дюжину иностранцев, - восклицала газета, - их деньги вращаются в Париже, они увеличивают энергию жизни. Для нас Зоя Монроз лишь символ здоровых жизненных отношений, символ вечного движения, где один падает, другой поднимается" Портреты и биографии Зои Монроз сообщались во всех газетах: "Ее покойный отец служил в императорской опере в С. - Петербурге. Восьми лет очаровательная малютка Зоя была отдана в балетную школу Перед самой войной она ее окончила и дебютировала в балете с успехом, которого не запомнит Северная столица. |
