|
Он служил в уголовном розыске и спортом занимался для общей тренировки. - Ну, как дела, товарищ Тарашкин? Все в порядке? - спросил он, ставя велосипед у крыльца. - Приехал повозиться немного... Смотри - мусор, ай, ай. Он снял гимнастерку, закатал рукава на худых мускулистых руках и принялся за уборку клубного двора, еще заваленного материалами, оставшимися от ремонта бонов. - Сегодня придут ребята с завода, - за одну ночь заведем порядок, - сказал Тарашкин. - Так как же, Василий Витальевич, записываетесь в команду на шестерку? - Не знаю, как и быть, - сказал Шельга, откатывая смоляной бочонок, - москвичей, с одной стороны, бить нужно, с другой - боюсь, не смогу быть аккуратным... Смешное дело одно у нас навертывается. - Опять насчет бандитов что-нибудь? - Нет, поднимай выше - уголовщина в международном масштабе. - Жаль, - сказал Тарашкин, - а то бы погребли. Выйдя на боны и глядя, как по всей реке играют солнечные зайчики, Шельга стукнул черенком метлы и вполголоса позвал Тарашкина: - Вы хорошо знаете, кто тут живет поблизости на дачах? - Живут кое-где зимогоры. - А никто не переезжал в одну из этих дач в середине марта? Тарашкин покосился на солнечную реку, почесал ногтями ноги другую ногу. - Вон в том лесишке - заколоченная дача, - сказал он, - недели четыре назад, это я помню, гляжу - из трубы дым. Мы так и подумали - не то там беспризорные, не то бандиты. - Видели кого-нибудь с той дачи? - Постойте, Василий Витальевич. Их-то я, должно быть, и видел сегодня. И Тарашкин рассказал о двух людях, причаливших на рассвете к болотистому берегу. Шельга поддакивал: "так, так", острые глаза его стали как щелки. - Пойдем, покажи дачу, - сказал он и тронул висевшую сзади на ремне кобуру револьвера. Дача в чахлом березовом леску казалась необитаемой, - крыльцо сгнило, окна заколочены досками поверх ставен. В мезонине выбиты стекла, углы дома под остатками водосточных труб поросли мохом, под подоконниками росла лебеда. - Вы правы - там живут, - сказал Шельга, осмотрев дачу из-за деревьев, потом осторожно обошел ее кругом. - Сегодня здесь были... Но за каким дьяволом им понадобилось лазить в окошко? Тарашкин, идите-ка сюда, здесь что-то неладно. Они быстро подошли к крыльцу. На нем были видны следы ног. Налево от крыльца на окне висела боком ставня - свежесорванная. Окно раскрыто внутрь. Под окном, на влажном песке - опять отпечатки ног. Следы большие, видимо, тяжелого человека, и другие - поменьше, узкие - носками внутрь. - На крыльце следы другой обуви, - сказал Шельга. Он заглянул в окно, тихо свистнул, позвал: "Эй, дядя, у вас окошко отворено, кабы чего не унесли" Никто не ответил. Из полутемной комнаты тянуло сладковатым неприятным запахом. Шельга позвал громче, поднялся на подоконник, вынул револьвер и мягко спрыгнул в комнату. Полез за ним и Тарашкин. Первая комната была пустая, под ногами валялись битые кирпичи, штукатурка, обрывки газет. Полуоткрытая дверь вела в кухню. Здесь на плите под ржавым колпаком, на столах и табуретах стояли примусы, фарфоровые тигли, стеклянные, металлические реторты, банки и цинковые ящики. |
