|
Один из обринов вдруг оглянулся на Олега, сказал с удивлением: - А кожа у пещерника прямо дубленая!.. Ты раньше рассекал мясо до кости, а у этого шкура едва-едва лопалась... Или у него не шкура, а кора? - Посидел бы ты в пещере, - фыркнул другой. - Там клопы размером с жуков! Какую шкуру надо нарастить, а? Олег спустился к ручью, что бежал в трех шагах от пещеры, смыл кровь. Рассеченную кожу саднило, и он прислушался к забытому ощущению боли с недоумением и смутной тревогой. Холодная вода постепенно остудила тело. Не вылезая, Олег дотянулся до знакомых сочных стеблей, что склонились к воде, выдернул, очистил от кожуры, пожевал луковицы. Язык защипало, рот наполнился вязкой слюной. Он медленно вышел из воды, приклеил листья на рассеченную кожу. Над головой уже перекликались беззаботные птицы, порхали яркие бабочки, важно гудели шмели, похожие на крохотных медвежат. Муравьи деловито доили тлей, таскали травинки... В пещере он опустился на каменное ложе, закрыл глаза. Стены словно бы сдвинулись, он ощутил знакомое оцепенение. В черноте поплыли цветные пятна, в ушах зазвучали странные голоса. Он погружался все глубже, голоса слышались все яснее, начал различать слова, обращенные к нему, но внезапно слух уловил другие голоса, из другого мира! Олег с отвращением ощутил, что сознание возвращается в прежний неустроенный мир, мир грубости и злобы. Голоса стали громче, женские голоса. Они доносились со стороны поляны, куда выходила его пещера. Олег поднялся с ложа. Затрещали кусты. Олег успел подумать с неудовольствием, что пустынную часть леса за последний год стали посещать чересчур часто. Ветки раздвинулись, на поляну продрались шестеро молодых женщин - в лохмотьях, полуголые, на плечах пламенели багровые рубцы. Женщины были запряжены в конскую сбрую, тянули за две длинные оглобли. Ломая сочную зелень, следом катила телега, на передке орал и махал бичом краснорожий обрин. В телеге веселились еще трое - пели, хохотали, швыряли в женщин обглоданные кости... Посреди поляны одна несчастная запнулась, упала, вторая рухнула сверху. Колеса наткнулись на упавших, телега разом остановилась. Пьяный обрин едва не слетел с передка, люто заорал на своем гортанном языке. Плеть со свистом прорезала воздух, расплелась в длинный ремень с кусочком свинца на конце. Женщины вскрикнули в один голос: сразу у троих брызнула кровь. Олег тяжело вздохнул, сделал шаг назад. Мир не меняется. А он еще не отыскал нужные слова, единственно верные законы, которые приняли бы люди. И обры, и дулебы, и поляне, и даже свирепые тиверцы... Обрину надоело махать бичом, соскочил на землю. Был он высок, широк в плечах, двигался тяжело. Плачущие женщины сгрудились в кучу, смотрели с ужасом. Обрин пнул одну ногой, спросил хриплым голосом: - Кто остановил? Женщины в страхе раздвинулись. В середке сидела молодая худенькая девушка. Ее пальцы туго обхватывали подвернутую лодыжку. Тоненькая струйка крови стекала из прокушенной губы, лицо было белое, как мел. Большие синие глаза с ужасом встретили угрюмый взгляд огромного обрина. - Встань, - велел обрин. Девушка послушно приподнялась, тут же тоненько вскрикнула, упала. Обрин опустил длинную волосатую руку, легко поднял. В другой руке блеснул нож. Женщины закричали, заплакали, а обрин деловито и быстро перерезал горло жертве, брезгливо отбросил вытянутой рукой в сторону, дабы не испачкать одежду. Девушка упала среди зеленой травы, из толстой вены хлестала струя темной крови. |
