В тот миг Штурман был уверен, что каждый из посланцев союзных кланов ждет его непременного согласия. И лишь Пенни молча смотрела на свое рукоделие да беззвучно шевелила спицами — в последнее время у нее появилась дурацкая привычка вязать или вышивать в присутствии чужих. Старушечье занятие, достаточно странное для молодой цветущей женщины, в подчинении у которой — гигантский комплекс инструментальной разведки!

— Нервы хорошо успокаивает, мой милый, — всякий раз объясняла Пенни, кивая на рукоделье.

Конечно, на самом деле она хотела таким образом продемонстрировать свою отстраненность. «Итака», дескать, стоит над интересами кланов, у нее собственные цели и собственные возможности для их достижения.

…Штурман резко дернул головой, вновь стряхивая теперь уже совсем свежие воспоминания. И поцеловал Пенни в прохладный висок, с удовольствием вдохнув цветочный, такой весенний аромат ее волос.

— Пора, жребий брошен, — шепнул он. — Я выйду к ним.

Он ушел, а Пенни еще долго смотрела на закрывшуюся дверь, ведущую в конференц-зал. Затем голосовой командой активировала экран визора, но звук включать не стала. Все должно было стать ясным по одному лишь выражению лиц ее незваных, хотя и высоких гостей.

Она присела на краешек кресла и несколько минут наблюдала за происходящим в конференц-зале.

Юл был краток.

Сразу вслед за его сообщением лица ученых смягчились. Кто-то широко улыбнулся, кто-то одобрительно покачал головой. Пенни перевела взгляд на Вырина.

На физиономии авантюрного светила всех секретных наук Пятизонья причудливой маской цвел целый букет эмоций. Облегчение и вместе с тем — разочарование. К этому примешивались неизбывная ирония Вырина и его постоянная, хотя и тщательно скрываемая подозрительность, которая частенько брала верх над лисьей скрытностью и проявлялась холодным блеском глаз или резкой черточкой саркастической улыбки в уголках тонких, крепко сжатых губ.

Напоследок взял слово посланец Ордена.

Гидеон Крамер всегда вызывал у Юла и Пенни живой интерес, поэтому хозяйка «Итаки» на время возвратила визору звук.

Негромким, по-стариковски шелестящим голосом Крамер изрек очевидное:

— Все мы знаем, коллеги и соратники, что в Чернобыльской Зоне с недавних пор появился и чрезвычайно быстро… эээ… возвысился опорный пункт некоего агрессивного клана. Его знак — Уроборос. Символ, хорошо известный знатокам и… гм… специалистам. Теперь мы имеем дело с этим сравнительно новым и достаточно вредоносным кланом. Во главе его стоит весьма… эээ… любопытная личность. Недюжинного ума изобретатель, ученый высокого полета. Но, к моему великому сожалению, обремененный крайне неверным представлением о мироустройстве и роли в нем собственной личности. Его нужно остановить.

Пенни тут же навострила свои прелестные ушки.

От ее внимания не ускользнула нотка возмущения, отчетливо прозвучавшая в голосе Крамера при слове «возвысился». Возвыситься в Пятизонье мог только протеже Ордена. Всех прочих следовало уничтожить. И, по возможности, не откладывая в долгий ящик.

— Поэтому всем нам необходимо объединиться против клана «Уроборос». Объединиться всему лучшему, что есть в Пятизонье, даже из числа прежде враждовавших… гм… формаций.

Крамер внимательно посмотрел на «варяга» Семенова. И уже не спешил перевести взгляд ни на кого из присутствовавших.

Оно и не удивительно. Всякому было известно, что «варяги» находятся в состоянии перманентной вражды как со всеми кланами вместе, так и с каждым по отдельности.

Семенов мрачно выдержал пронзительный взор железного старца, не отведя глаз. Но Пенни Квин меньше всего сейчас хотела бы оказаться на месте посланца воинственных «варягов».