И застонав от отвращения, он выхватил Приносящего Бурю из ножен и отшвырнул прочь. Тот вскрикнул, как женщина, и полетел к далекой земле.

— Ну вот, — угрюмо проговорил Элрик, — наконец я это сделал.

Затем, немного успокоившись, он повернул туда, где оставил друзей, и направил дракона вниз.

— Где же твой меч, император Элрик? — спросил его Дувим Слорм.

Альбинос вздрогнул и принялся многословно благодарить нынешнего Повелителя Пещер за предоставленную великую честь вести за собой огнедышащее войско, пусть и маленькое.

Затем Дувим Слорм, Мунглум и гонец из Карлаака забрались на спины драконов, и «дикие кони ветра» понесли седоков в Город Нефритовых Башен.

Увидев легендарных чудовищ, Зарозиния узнала в одном из наездников своего возлюбленного и поняла, что Карлаак и западный мир спасены.

Воины спешились возле городских стен и направились к главным воротам.

Поступь Элрика была гордой, но лицо печальным: его наполняла прежняя тоска, которая — им так хотелось на это надеяться — осталась в далеком прошлом. Зарозиния подбежала к мужу, и он обнял ее, молча прижимая к себе.

Попрощавшись с Дувимом Слормом и его воинами, он вместе с Мунглумом и посланцем вошел в Карлаак и направился прямо к своему дому, безразлично выслушивая поздравления восторженных горожан.

— Что случилось, любимый? — спросила Зарозиния, когда он с тяжелым вздохом вытянулся на огромной постели. — Может, я смогу облегчить твою ношу?

— Ах, милая девочка, я устал от мечей и волшебства, только и всего. Но зато я, кажется, избавился от этого кошмарного клинка. Прежде я считал, что нести его — мое предназначение.

— Ты говоришь о Приносящем Бурю?

— Ну да, конечно.

И она ничего не сказала.

Она не стала рассказывать ему о Черном Мече, который сегодня утром с отчаянным криком прилетел в Карлаак, проник в оружейную и повис на своем старом месте в темноте.

Альбинос закрыл глаза и со всхлипом вздохнул.

— Спи, любимый, — тихо проговорила Зарозиния.

Украдкой смахнув слезы, она легла рядом с мужем.

Ей не нравилось это утро.