— Можем тратить деньги, как нам заблагорассудится, — добавляет Жеральдин.

— Но мы решили, — вдруг вмешивается мисс Флауэрс, — что будет справедливо, если мы разделим их при твоем непосредственном участии.

Анна появляется слева от меня с тарелкой горячего супа. Ставит передо мной, и я смотрю на это творение красного цвета.

— Это называется борщ, — гордо говорит Анна. — Мой папа очень любит его, и потому мне приходится частенько его готовить… он очень популярен у нас на родине.

Я замечаю, как она покусывает нижнюю губку. Смотрю на всех присутствующих. Абсолютно все смотрят на меня. Я типа… тут главный что ли?

— Не знаю, чел, как ты стал тем… чем стал, — говорит Джимми, — но ты — наша единственная надежда, чтобы отсюда выбраться. Когда накопим достаточно денег, сможем выкупить себя из этого рабства.

Я беру ложку, которую протягивает мне Анна и пробую этот… борщ.

— Вау! — я удивлен. На вкус он круче, чем на вид. — Это круто!

И лицо Вишняковой (фамилия Ани) расплывается в улыбке.

— Я рада, что тебе понравилось.

— Завтра, кстати, — слышу я голос Марии, горячей испаночки, — готовлю я.

— А я послезавтра! — раздается от Эбби, которая смотрит на Кармен с неким… соперничеством что ли?..

И тут я замираю. Сглатываю, и внезапно понимаю, что после событий трехдневной давности я стал самым крутым парнем в этой компании.

— И… — решаю я разрядить обстановку, — сколько нам нужно скопить, чтобы выкупить себя?

Почему-то в комнате воцаряется тишина. Даже мисс Флауэрс прячет глаза, когда я смотрю на нее. И лишь у Джимми находятся силы, чтобы ответить:

— Миллион золотых за каждого.

Я роняю ложку.

— Сто золотых за победу… и нужно скопить… тринадцать лямов?!

— Мы понимаем, — слышу я голос Марии, а затем смотрю, как она встает и направляется ко мне, покидая сразу загрустившего от такого Бруно, — что ты… со своими премиями… очень быстро накопишь нужный миллион.

Она пожимает плечами.

— Быстрее, чем мы, — присаживается на свободное место рядом со мной и кладет свою руку на мою. Я тут же ощущаю очередное затвердевание у себя в штанах. — И ты можешь выкупить себя… и отправиться домой…

Она театрально опускает глаза, но это все равно на меня действует.

— …но тогда мы здесь пропадем. Вся надежда у нас… только на тебя. Ты же… не кинешь нас?

Она смотрит мне в глаза. Подобные взгляды я раньше видел разве что в кино.

«Боже, спасибо!» — кричу я про себя, а вслух отвечаю:

— Конечно, нет. Я не оставлю Вас, пока мы не накопим тринадцать миллионов, — обещаю я, глядя на улыбку Марии, прекрасную и соблазнительную. Самые красивые глаза нашей школы сейчас были обращены ко мне одному.

— А мы, в свою очередь, — продолжает она, — сделаем все, чтобы превратить твои дни между боями… в настоящий Рай.

И тут моя буйная фантазия изрисовала передо мной самые радужные картины моего самого ближайшего будущего.

— Что ж, — произносит Эбби, — теперь ты можешь отпустить его, Карденас.

— Тебе-то что, Уэбстер?! — оборачивается Мария к ней, и ее глаза сверкают лютой злобой. Я чую, как в воздухе повисает нечто вроде… ревности.