|
— Мы должны быть на новом месте погрузки в четыре утра, — сообщил работорговец. — Она кончает работу в два, — пояснил водитель такси. — Я буду ждать ее. — Мы будем недалеко. Раздеть, уколоть и упаковать ее сможем и в грузовике, — сказал толстяк. Я почувствовал, как проволочная петля сжимает мое горло, и закричал: — Пожалуйста, нет, пожалуйста, не надо! — Это произойдет быстро, — утешил меня работорговец. — Пожалуйста, не убивайте меня! — молил я. — Ты умоляешь о жизни? — спросил он. — Да! — поспешно ответил я. — Да, да! — Но что нам с тобой делать? — Не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте! — Я извивался на коленях с проволокой на шее. Толстяк поглядывал на меня сверху вниз. — Пожалуйста, пожалуйста! — кричал я. — Посмотрите только на этого типичного землянина, — проговорил он. — Мы не все такие слабаки и трусы, — сказал один из мужчин. — Это правда, — признал толстяк. Затем он взглянул на меня и спросил: — Есть ли какой-то смысл в существовании самцов вроде тебя? — Я вас не понимаю, — пробормотал я. — Как я презираю таких, как ты, — сказал работорговец. — Глупцов, трусов, бесхребетных тварей. Вы, переполненные вечным чувством вины, смущенные, ограниченные, бессмысленные, претенциозные, изнеженные самцы, позволили обманом лишить себя прерогатив своего пола, своей врожденной мужественности. Не способные следовать зову своего естества, вы не можете называться мужчинами! Я был поражен, услышав эти слова, ведь я считал себя необычным среди мужчин как раз из-за своей мужской сути. Конечно, меня часто и жестко критиковали за излишнюю мужественность. А он говорил со мной так, словно я и представления не имел о настоящей мужественности. Я начал дрожать. Что же, в таком случае, могло быть биологической мужественностью во всей полноте ее разумности и силы? Мне начинало казаться, что мужественность — не простое притворство, как меня учили, но что-то, появившееся в результате отбора, в суровом процессе жестокой эволюции. Это нечто должно быть подлинным, как у льва или орла. Сейчас я впервые начал понимать, что мое представление о мужской природе — вполне передовое, как мне когда-то думалось, — всего лишь намек на возможное торжество подавленной, изломанной, измученной сущности, генетически заложенной в каждой клетке мужского тела. Той сущности, которую боялась и отвергала культура противоположного пола. Я пришел из мира, в котором орлы не могли летать. Львы не живут на зараженной территории. — Посмотри на меня, — приказал толстяк. Я поднял голову. — Я нахожу тебя виновным в измене, — заявил он. — Я не совершал измены, — ответил я. — Ты виновен в самой отвратительной из измен, — продолжал работорговец. — Ты предал самого себя, свой пол, свою мужественность. Ты презренный изменник не только по отношению к себе, но и по отношению ко всем настоящим мужчинам. Ты — оскорбление не только своей собственной мужественности, но и мужественности других. — Чтобы казаться слабым, нужна сила, — попытался оправдаться я. |
