Второй ряд стражи взялся за мечи, вырвался за ряд копейщиков, и врезался в строй рабов. Солдаты хоть и отяжелели от долгого безделья и пьянства, но все же были профессионалами и умели обращаться мечами. А в настоящее время шла речь о жизни и смерти.

Мечи с хрустом врезались в тела рабов и рассекали кости и крошили позвонки. Рабы умирали, но ярость их не уступала страху смерти. И они ценой своих жизней облепливали воинов и валили их на землю.

Когда пало более 20 солдат – боевой строй стражи был сломан. Рабы тяжелыми скребками разбивали щиты воинов и уничтожали их. Все-таки численное превосходство сыграло на этот раз свою роль.

Началась расправа. Опьяневшие от крови рабы рвали своих надсмотрщиков и охрану на куски в буквальном смысле слова.

Раненого эгастериарха, подняли и привели в чувство двое рабов.

– Он жив, братья! – заорал один из них. – Смотрите! Это наш эгастериарх!

– Ты бил меня железной палкой по ребрам, тварь! – орал на Гикелона второй, раб с многочисленными ранами на теле. – Сейчас мой черед!

И босая нога врезалась в живот эгастериарху. Затем еще и еще раз. К избиению присоединились и другие рабы.

– Стойте! – заорал кто-то. – Стойте! Не дайте ему так легко умереть!

Рабы отхлынули от тела.

– Разве так умирали наши братья по его приказу?! Пусть и он сдыхает долго и мучительно!

– Верно! Поставить его на гвозди!

– Нет! Накормить его солью!

– И верно! Так он убил Тагора! Заставлял жрать соль и потом он умер с страшных корпиях.

– Соли сода!

Из засолочных амбаров тут же принесли мешок соли и высыпали к ногам избитого эгастериарха.

– Жри, собака! – кто-то толкнул его ногой.

Тот потряс головой.

– Братья! Он отказывается от нашего угощения. Господин не привык есть сам. Он любит, чтобы рабы ухаживали за ним!

– Ну, так окажем ему последнюю услугу! Раскройте ему рот!

Рабы схватили эгастериарха и задрали ему голову верх. Один из восставших раскрыл ему рот вставив между зубов свой нож. Другие стали горстями бросать ему соль в рот пригоршнями.

Но Скилий вмешался в процесс казни. Он растолкал рабов и всадил свой меч в горло эгастерирху.

– Хватит! Увлеклись казнями! Вы вначале добудьте победу!

– Но мы же перебили охрану, Скилий? Чего же еще?

В этот момент подошли рабы приведенные Сарматом.

– Скилий! Другие ворота чисты! Никто не ушел. А вы здесь неплохо поработали.

– Да. Возьми доспехи для твоих людей, Сармат. Они умеют держать мечи в руках и потому станут нашим ударным отрядом. Мы идем за твоими лошадьми. А поле можно уже с кавалерией пройти по другим сельским эргастериям и начать сколачивать отряды восставших.

– Ты, прав! А скоро гладиаторы поднимут Помпеи и Геракланиум! У нас будет до 5-10 тысяч бойцов. С таким отрядом можно вступать в битву и с римскими когортами.

– Вооружай своих степняков и выступай. А я здесь пока задержусь! Но скоро тебя нагоню…..

Юлия остановила свои носилки у порога дома ланисты Акциана. Рабы покорно опустили их и дворе сопровождающих факелоносцев услужливо распахнули створки, давая госпоже выйти.

– Доложите, господину Акциану, что его хочет видеть Юлия Виндекс! Он должен помнить моего отца и меня и не заставит ждать у порога!

Раб привратник у ворот молча поклонился и пропустил господу в дом. Другой раб отправился с докладом к Акциану. Через несколько минут к ней навстречу вышел сам господин ланиста.

– Юлия? Ты всегда желанный гость в моем доме. Я всегда уважал твоего отца пропретора (пропретор – наместник провинции в римской империи назначаемый сенатом) Лугудунской Галлии Гая Юлия Виндекса.