— И как долго это будет продолжаться?

— Пятьсот тысяч долларов это хорошие деньги. А за все нужно платить.

— Будь проклят тот день, когда я соблазнился предложением этой девицы и принял брошь на комиссию! — не сдержался Месьер.

— Ах, дорогой мэтр, — философски заметил юноша, — не о чем жалеть. Не приняли бы девушку, пришла бы старая дама-аристократка, была бы не брошь, а кулон, перстень, шкатулка работы Бенвенуто Челлини. Не соблазнились бы идеей заменить камни на имитации, с расчетом на глупость девицы, попались бы на чем-то другом. Неужели вы еще не поняли, что нужны нам? А когда наш босс что-то решает, от него трудно ускользнуть. У него длинные руки....

Так независимый, самодостаточный, привыкший сам принимать решения Жюль Месьер на старости лет стал «шестеркой» в системе барона де Понсе....

Жюль заварил себе кофе-эспрессо в стационарном автомате у себя на кухне, добавил пару таблеток сукразита... Мэтр собирался жить долго и потому следил за фигурой, не ел сладкого и не употреблял сахара. Он с грустью подумал о том, как хороши бы были сейчас к чашке дымящегося ароматного бразильского кофе пара круассанов или бриошей. Посидел несколько минут в кресле, подумал о том, что командировку по линии барона надо бы использовать в интересах своей фирмы: зайти в Ницце в ювелирный торговый дом «Реколет и сын» и передать им на продажу партию изумрудов, полученную недавно по нелегальным каналам из Колумбии. На этом можно неплохо заработать.

Но перед тем, как встать из кресла, Месьер раскрыл красную сафьяновую коробочку и положил на левую ладонь дивную по красоте брошь: в платиновой оправе, в окружении более мелких сапфиров и бриллиантов, радовал душу и глаз сапфир удивительного василькового цвета, как говорят ювелиры, «шелковистого оттенка» массой в 260,37 карата.

Жаль было выпускать из рук такую прелесть, но вариантов не было. Барон де Понсе требовал четкой исполнительности от всех своих «помощников».

...В Ницце мэтра встречали. С саквояжем в руках и плащом на плече он пересек линию, отделяющую зал приема багажа от зала ожидания, и несколько нарочито дружески обнял встречавшего его Шарля Реколета — сына старого приятеля Анри.

— Стоило ли, мэтр, самому везти товар? Я слышал, вы плохо переносите самолет?

— Да, но что не сделаешь для старых друзей. Все-таки сделка сулит нам всем приличную прибыль, и я не хотел рисковать. В полиции у меня свои люди и в Париже и в Ницце, а приказчики, сами знаете, народ ненадежный. Что же касается моих партнеров в Южной Америке, то они не любят утечек информации.

Закончив дела в фирме «Реколет и сын», Месьер отказался от предложения поужинать с семьей Реколет и, сославшись на некие амурные дела, взял напрокат машину и выехал в Монте-Карло.

...В это же время Феликс Анатольевич Зверев покинул номер на третьем этаже небольшого отеля «Пансион Д'Оре», сдал ключ от номера консьержу и вышел на улицу Мансу, что в двух кварталах от знаменитого казино «Монте-Карло». Он прошел эти два квартала пешком, снова и снова удивляясь чистоплотности местных жителей. На мощенной камнем мостовой не было ни соринки.

Но неожиданно Зверев поскользнулся и чуть не упал, лишь старая военная закалка помогла ему сохранить равновесие. Он посмотрел под ноги.

Субстанция, на которой он поскользнулся, была никак не связана с растительным происхождением — никаких арбузных корок и банановой кожуры.

«Самая обычная собачья какашка», — с раздражением отметил про себя полковник, с трудом соскабливая основательно заляпавшую подошву какашку чистым носовым платком.