Увидев спящего мальчика, тот сел. В ярко-карих глазах тает тоска десятилетия, когда изо дня в день ждал внука.

Что он там себе напридумывал?

Только не тронь отца сейчас. Отец дедом становится. Руки наливаются радостью – ласкать, подкидывать, на ветку дерева усаживать – пусть учится добираться до верхушки.

Не заметила, как мать пришла, пока за отца его новое рождение переживала.

Мама у неё невесомая – половица под ней не скрипнет.

Теперь и мама смотрит на мальчика – превращается в бабку.

Ни полслова не сказала родителям, дура, что не будет никогда у них родного внука, теперь стой над чужим, плоди в родителях ложные надежды. И, чтобы взорвать их, сказала:

– Как звать, не знаю. Что делать, не знаю. Нашла избитого в сквере. Алесь бросил меня.

Сказала всё сразу, чтобы отвели родители взгляды от ребёнка и, наконец, помогли ей.

А они словно не услышали – продолжали смотреть на мальчика.

Но уже снова глаза отца затягиваются паутиной скуки: не наш пацан.

Отец идёт в кухню и, когда они с мамой приходят следом, говорит:

– Дай парню выспаться, он сам всё объяснит. Утром вместе пойдём в милицию.

– Нет. – Впервые в жизни возражает мать отцу. – В милицию не пойдём. Из милиции его отдадут в детский дом. А как детям живётся там, мы знаем. Никто из нас троих этого не хочет. Я составлю акт о нанесённых побоях. У нас с тобой, доченька, разные фамилии.

– Но ты врач не моего района.

– Это не имеет значения. Я шла по скверу и одновременно с тобой увидела мальчика. У тебя дома осмотрела его.

– Алесь бросил меня, – повторила Лиза, удивляясь, почему родители никак не отреагировали на её слова.

– И слава богу! – Отец садится на своё место и включает телевизор. Но тут же выключает его.

Скатерть на кухонном столе розовая с редкими лилиями по краю.

– Дело не в разнице лет, – прячет от неё глаза отец. – Дело в том, что рано или поздно из него вылезет его папочка. Ты не заметишь, как окажешься бабой для обслуги и не будешь нужна ему ты – та, что внутри.

Лиза вскинулась возразить: они часами разговаривают, они понимают друг друга. Отец осадил её взглядом:

– Заматереет, и ты не будешь нужна ему.

– Откуда ты знаешь? – вырвалось у неё.

– У меня глаза есть, и я кое-что понимаю в жизни.

Тут и мама встряла в разговор:

– Ты заменила ему мать: чуть не с ложки кормила, как младенца, учила его разговаривать и ориентироваться в мире. А теперь он – на своих ногах, необходимость в тебе отпала. Что ещё ты можешь дать ему? Ни денег, ни карьеры, ни удачи!

Она лишь переводила взгляд с матери на отца и обратно.

– Я вижу, ты несколько ошарашена, – вздохнул отец. – Ты думала: удачно выскочила замуж, и мы с мамой в восторге. А ведь мы с ней ни разу не обсуждали ни твоего Алеся, ни твоего брака. Не сговаривались. Оказалось, оба знали одно и то же: не повезло тебе. Не защита он тебе в этой жизни!

– Он защищал… от шпаны… я была с ним… – залепетала было она и прикусила язык и положила руки на свой пустой живот.

– Не была, – возразил отец. – Ты играла роль доброй мамочки. Всем сердцем играла, потому что очень хотела иметь детей, а их не получилось.

– Нет! – во второй раз за жизнь возразила мать отцу. – Получилось. По моим наблюдениям ещё как получилось.

– Мама, откуда ты знаешь?

Мать смахнула слезу. Это было так неожиданно, что отец вскочил и неловко обнял её, низко склонившись к ней, стал гладить по гладко зачёсанной седеющей голове, по узлу на затылке, тыльной стороной руки вытер мокрую щёку.