Ее рот был сладким, нежным. Опытный мужчина, Эван чувствовал, как нарастает ее возбуждение.

Он слышал ее тихие стоны и неконтролируемые всхлипы, которые угрожали ему потерей самоконтроля. И все же он почувствовал момент, когда в ней начала происходить борьба.

— Хочешь, чтобы я остановился? — Хотя он с трудом представлял, как сможет справиться с собой, скажи она «да».

— Нет! — горячечно прошептала Лаура. — Это не ты, дело во мне. Ты… ты потрясающий.

— Ты тоже. Впрочем, уверен, ты и сама знаешь об этом.

Что она могла ответить? Рассказать, как Колин унижал ее словами и действиями?

— Займись со мной любовью, Эван.

Он заколебался.

— Ты же понимаешь, что в какой-то момент я уже не смогу остановиться? Даже ради тебя. — Он был уверен, что должен предупредить ее.

— Даже если поймешь, что не хочешь меня? Она поздно поняла, что в ней говорят прошлые страхи и неуверенность.

— Это невозможно, Лаура. Поверь мне.

Лаура глубоко вздохнула, как будто освобождаясь от мучительных сомнений.

— Все, чего я хочу, — это чтобы ты любил меня.

Как он любил ее! Ее кожа порозовела от бешеного тока крови по телу. Она лежала, раскинувшись, на кровати, куда отнес ее Эван. Он осыпал поцелуями ее лицо, груди, живот, спускаясь все ниже и ниже, а ее тело пело от восторга, неконтролируемо изгибаясь навстречу его губам.

Лаура чувствовала, как жизненные соки заполняют ее тело. Эван что-то говорил, но сама она была не в силах произнести ни слова, погруженная в многообразие ощущений, которые дарили ей его руки и губы.

Лаура почувствовала, что Эван приподнялся на локте и смотрит на нее, но сама она не могла открыть глаз — наоборот, от нарастающего желания ей хотелось крепко-крепко зажмуриться.

Эван обвел контуры ее грудей, нежно погладил горошины сосков. Какими нежными могут быть эти большие и сильные руки, подумала Лаура. Она была слепа и глуха ко всему, кроме испытываемого наслаждения, дорожа каждым мгновением происходящего. Она не представляла, что так может быть, — кровать всегда была для нее местом еженощных пыток, когда Колин начинал воплощать свои болезненные фантазии, и единственное, от чего содрогалось ее тело, были боль и отвращение. А то, что делал с ней Эван, было волшебством, настоящим сексом… нет, любовью.

— Лаура? — Он оторвался от ее губ. — Посмотри на меня.

Она услышала его просьбу, хотя и дрейфовала где-то в вышине на облаке невероятного сексуального наслаждения. Она с трудом распахнула глаза.

— Лаура, — он вглядывался в ее лицо, — ты невероятна! Потрясающа! Ты готова принять меня?

От такой нежной заботливости она чуть не разрыдалась.

— Да… — выдохнула она.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Время до свадьбы Сары было наисчастливейшим в жизни Лауры. Чувства вины и неполноценности, неразрывно связанные в ее сознании с сексом, практически полностью исчезли, поскольку Эван без устали убеждал ее в том, что она способна ощутить и подарить наслаждение.

Лаура снова чувствовала радость бытия — она была свободна и наслаждалась жизнью, едой, сном, музыкой, общением с новыми друзьями.

Разъедающее душу чувство страха и безнадежности она спрятала далеко в глубь своего сознания и заперла на ключ. Ее жизнь в Кумера-Кроссинг постепенно налаживалась — каждый день по несколько часов она работала добровольным помощником в местной больнице. Зная, что больница существует на пожертвования семьи Маккуин и других богатых семейств округа, Лаура отказалась от зарплаты, чтобы внести свою благотворительную лепту.