— Эван?

Эван открыл глаза и встретился взглядом с Лаурой, сидящей на постели и настороженно глядящей на него.

— Проснулась? — Он выпрямился на своем стуле.

— Да, несколько минут назад. Ты был так глубоко погружен в раздумья, что я не решилась беспокоить тебя. Эван, послушай, я хочу сказать, что была не права…

— Лаура, если ты намерена сообщить мне, что должна вернуться к мужу, то лучше замолчи, — устало попросил он. — Я думал, что у нас любовь на всю жизнь, а оказалось… просто еще одна интрижка.

— Не смей! Не смей оскорблять нас обоих! Я должна рассказать тебе о моем браке, и только тогда ты можешь судить меня. — Лаура подошла к нему, весь ее вид выдавал решимость. — Я знаю, ты не хочешь слушать все это, — начала она спокойным ровным голосом, садясь в кресло напротив него. Мне же этот рассказ причинит лишь боль и унижение, но рассказать я должна. Я была тем, кого называют жертвой супружеского насилия — физического и духовного. Это настолько отвратительно, что мне трудно даже спустя время говорить об этом, но я сделаю это. Ты должен понять, что заставило меня нарушить брачные клятвы. Впрочем, Колин нарушил их в тот же самый день, как дал в церкви. Оскорбление и насилие начались в первую же брачную ночь и продолжались непрерывно в течение целого года. Когда я поняла, что в опасности уже сама моя жизнь, я набралась мужества и сбежала сюда, в Кумера-Кроссинг. Ты можешь сказать, что я должна была обратиться за помощью.

Что ж, однажды я попыталась найти убежище у подруги, но явился Колин и без труда убедил ее в том, что это у меня серьезные «проблемы». О, он бывает оч-ч-чень убедительным. Я знала, что он не оставит меня в покое и будет искать. Так и случилось.

Он досаждает моей матери и отчиму, уверенный в том, что они прячут меня где-то в Новой Зеландии.

Он не отступится, а значит, рано или поздно мне придется встретиться с ним лицом к лицу.

Как, оказывается, просто изменить внешность, думал он, приклеивая под носом темные усы, А ему очень даже идет быть брюнетом. Темные волосы потрясающе контрастировали с голубыми глазами. Нет-нет, ему придется завуалировать врожденную элегантность, ведь он обычный турист.

Джинсы, высокие ботинки, теплая куртка — вот самая подходящая одежда для Аутбэка. Чтобы не выдать себя слишком светлой кожей, он даже посетил солярий и теперь улыбался, любуясь золотистым загаром.

Вот уже два дня он торчит в этом городишке, вернее, в мотеле на его окраине. Свой темно-синий «мерседес» ему пришлось оставить дома, в гараже, а здесь взять напрокат пыльный внедорожник с колесами, испачканными красной глиной, но ездил он быстро, а это очень важно, если вдруг придется поспешно уезжать.

Он знал, что они ездили смотреть Улуру. Вот уж не думал, что Лауру могут заинтересовать пески и груда камней. Теперь они вернулись. Он знал, где они живут. В соседних домах, ну не смешно ли!

Когда он проехал мимо ее дома в первый раз, то заметил, как из него вышла какая-то пожилая женщина — видимо, Лаура попросила ее присматривать за домом во время ее отсутствия. Проезжая во второй раз, он рассмотрел, на что его дорогая изнеженная женушка променяла их великолепный дом на жалкий коттеджик, похожий на кукольный домик! Этот контраст настолько разозлил его, что он был вынужден остановиться, чтобы помассировать запульсировавшие виски.

Что ж, частный сыщик, которого он предварительно отправил сюда, неплохо потрудился. Он выяснил не только где живут эти двое, но и фамилию мужчины. Это оказалось неприятной неожиданностью. Эван Келлерман, а не Эван Томпсон, как его называют в городе.