— Знаю, — кивнул принц Фицджеральд, раздражённо моргнув. — Знаю. Щелчок пальцев — и ты уже безмозглый зомби, подчинённый только её воле. Один боец, десять, сто, целая армия…

— Говорят, однажды — давно, сто лет назад — она чуть не подчинила себе самого Императора…

— Ты мне тут будешь старые семейные легенды пересказывать? — поморщился Фицджеральд. — Ещё вспомни байку о том, как первый Распутин оказался единственным человеком, способным ей сопротивляться.

— Я не… — Уоддлок перепуганно покачал головой. — Ваше высочество, просто я сбит с толку… я не собирался рассказывать вам легенды…

— Вот как? — неожиданно раздалось от дверей.

…нужно признать — и перепуганный Уоддлок, и спокойный, выдержанный Фицджеральд вздрогнули одинаково сильно и повернулись к дверям одинаково быстро.

— А вот я бы послушал такую легенду, — заметил стоящий в дверях незнакомый пожилой азиат неожиданно молодым голосом.

Стоп. У него что, нарисованные усы?

Глава 5

— Вот как? — спокойно заметил я от дверей — и, подождав, пока молодой парень и его коренастый собеседник постарше лихорадочно обернутся, добавил, — А вот я бы послушал такую легенду.

В конце концов, это и моя семейная легенда тоже.

— Ч-что?! — коренастый быстро багровел, часто-часто моргая. — Кто вы такой? Что вы здесь делаете?

— Уоддлок, тише… — попытался было урезонить его молодой, но тот мотнул головой.

— Тише? Ваше высочество, при всём уважении, одного проникновения посторонних во дворец в день достаточно!

— О, — я махнул рукой, — на этот счёт не переживайте, королева Глория прекрасно знает насчёт моего проникновения во дворец, и совершенно не возражает.

— Кто… кто вы такой?! — коренастый Уоддлок, кажется, заел на одной фразе. А нет, есть и другие. — Вас здесь быть не должно! Вы посторонний!

— Кто я такой? — откровенно говоря, напряжённость в глазах Уоддлока меня забавляла — как будто одно моё появление здесь ставило под угрозу и его самого, и всю его семью. Если молодой (судя по обращению, очередной принц) был хоть и изумлён моему появлению, но смотрелся сдержанно и в целом производил впечатление адекватного человека, то Уоддлок… увы. — Кто я такой, значит. А что, если я отвечу — ты просто возьмёшь и поверишь мне на слово?

В ответ Уоддлок только непонимающе заморгал. Ох. Не люблю людей, не воспринимающих сарказм.

— Ладно, — вздохнул я. — Ну, допустим, я… Хидео Мори.

Моргание продолжилось.

— …старший, — терпеливо добавил я. — Точно. Старший.

— Что-что? — теперь уже непонимающе сощурился принц, чьего имени я не знаю.

— Хидео Мори-старший, — повторил я. — Про Хидео Мори-младшего слышали? Ну там, жёсткий деловой японец, глава всея якудзы, да к тому же ещё и художник не из последних. Ну вот. А я его родной батя.

А что? Драму про мать Хидео знают все, а как насчёт его отца? Я ничего о нём не слышал, есть куда фантазировать.

Лица принца и Уоддлока вытягивались; первый пытался понять, что за чушь я несу, а главное — с какой целью, а второй, похоже, просто медленно слетал с катушек.

— …я, — фантазия уносила меня всё дальше и дальше, — приехал с визитом к вашей королеве, чтобы обсудить замужество моей дорогой — кхе-кхе — внучки Юкино, мечтающей влиться в британскую королевскую семью и…

Я вновь закашлялся, изображая из себя почтенного пожилого японца — и в этот момент чайник, заменяющий Уоддлоку голову, окончательно вскипел и засвистел, плюясь паром и кипятком.