Ларсу-Уве восторги Айдори по поводу его новоприобретения сначала показались наигранными, после событий в городе он совершенно перестал доверять стражам. Однако когда он увидел, что Айдори целыми днями просиживает за столиком, забывая даже про вахты, как тщательно он вырисовывает кисточкой буквы, Ларс-Уве решил, что абсолютно ничего не понимает, и первое заключение было поспешным.

— Зачем Айдори так старательно копирует старые образцы? — поинтересовался Ларс-Уве, когда Айдори оторвался от столика, чтобы размять затекшую кисть.

Айдори даже глаза выпучил.

— Ведь это подлинные образцы мастеров каллиграфии Западной школы раннего периода!

— Ну и что?

— О-о… сразу видно чужака. Этот непревзойденный по изяществу летящий почерк до сих пор считается признаком высшего совершенства. Величайшие из великих стараются писать именно так! Конечно, кое-кто отдает предпочтение так называемой Южной школе. — Айдори презрительно сморщился. — Не понимаю… Отстаивать подчеркнутую грубость рисунка могут только бескультурные, лишенные чувства прекрасного личности. Истинное искусство каллиграфии заключается в законченности и отточенности, в скрупулезной прорисовке деталей. Реформаторы Восточной школы могут болтать сколько угодно о скорописи, — Айдори вздрогнул, точно увидел змею.- Их никогда не поймут и не поддержат. Содержание должно облекаться в достойную форму.

Все смешалось. Раньше Ларс-Уве считал, что профессиональные убийцы не отличаются тягой к изящным искусствам, да и большинство стихов, слышанных им до сих пор, при всей их прелести, больше смахивали на ритуальные воинские молитвы.

— Откуда Айдори известно все это?

Тот самодовольно ответил:

— В Арсенале Прилива молодежь учится у одного из самых лучших мастеров каллиграфии. Комендатура положила ему неслыханное жалование, наравне с достойными. Стараниями уважаемого Дзиса в нашем Арсенале собрана самая большая коллекция свитков мастеров Западной школы. Айдори везет неплохое пополнение, Дзиса умеет прививать своим ученикам любовь к прекрасному и чувство благодарности.

— Вероятно, свитки очень ценные?

— Конечно. Я подозреваю, что один из них принадлежит кисти божественного Кадзи. Это пять сотен лет! Но сказать это уверенно сможет только настоящий исследователь. Айдори всего лишь страж. Впрочем, в любом случае, свиткам нет цены.

— Как же тогда Айдори удалось их достать?

— Айдори указали, где необходимо искать, — уклонился от прямого ответа ценитель каллиграфии.

— И у Айдори хватило денег?

— Айдори не платил.

Вот это уже походило на правду.

— Как же тогда свитки попали на корабль?

— Земляные черви обязаны стражам!

По мере того, как корабль шел на север, море менялось. Пропадала зеленоватая прозрачность, все чаще волны приобретали мутно-серый свинцовый оттенок. Небо почти не очищалось от туч, моросил мелкий занудный дождик. Пришлось достать непромокаемые кожаные плащи и, спасаясь от холода, поддеть плотные тяжелые куртки.

Покачивая в руке тяжелую амуницию, Ларс-Уве грустно заметил:

— Если в такой одежде попасть в воду, то выплыть будет просто невозможно.

Ответ Айдори поразил его.

— А зачем выплывать? Настоящему стражу это ни к чему.

— Не понял.

— Выплыть после гибели корабля означает попасть в плен. Поганое рабство… Это же позор, смываемый только мучительной смертью. Захлебнуться быстрее и проще.

— Ларс-Уве об этом не подумал.

— Вот видишь, — снисходительно усмехнулся Айдори, — все имеет свою причину. Нужно только уметь видеть суть вещей.