|
Он едва держал себя в руках. У П'теро начисто отсутствовал здравый смысл. — Ты не сможешь запечатлить М'ленга. Если ты собираешься также вести себя во время Падения, то, думаю, ты очень долго будешь мальчиком на побегушках и не более того. — Но…но… — К тому же, — К'вин почти ткнул пальцем в нос юноши, — Маранис говорит, что твои раны плохо заживают из за того, что ты преждевременно вернулся к полетам. — Но… — Глаза П'теро расширились от страха перед гневом предводителя Вейра. Он вцепился в гребень дракона, чтобы не упасть. Подушка, которую подарил ему Т'сен, соскользнула, поскольку завязки провались во время упражнений. Она была в крови. — А ну, слезай. Немедленно! — прорычал К'вин, показывая П'теро на землю. — Быстро! П'теро повиновался быстро, как мог. Однако у него все затекло от долгого сидения во время маневров к тому же его раны на спине и ягодицах открылись. К'вин поддержал его, схватив за плечо и повернул к себе. — Не только свежие пятна, но и засохшие, — сказал он звенящим от злости и презрения голосом. — Ты свободен. — Но… но…. Нити же почти уже падают! — в ужасе воскликнул П'теро, чуть ли не плача от разочарования и страха, что ему не удастся показать М'ленгу свою истинную отвагу. Не случайную, как во время схватки с львами, но настоящую самоотверженность во время воздушных боев с Нитями. — Парень, они пятьдесят лет падать будут. Этого хватит, чтобы и ты, и Ормонт' успели испугаться! А теперь немедленно к Маранису. Ты списан на землю! — Но я должен быть в крыле, которое встретит первую волну Падения! — в муке вскричал П'теро. — Так ты туда не попадешь. Топай к Маранису! К'вин не стал ждать, пока П'теро выполнит приказ. Он понесся по чаше кратера прочь, поскольку желание вбить в башку синего всадника немного здравого смысла было таким яростным, что лучше бы ему находиться от П'теро подальше. «Ормонт' пытался удержать его сегодня от полетов», — сказал Чарант'. К'вин остановился, смерил гневным взглядом своего бронзового, который растянулся на своем ложе у стены Вейра, греясь в лучах зимнего солнца. «Тогда ты не лучше их!» — К'вин с удовольствием увидел, как Чарант' испугался его гнева. «С этой минуты ты будешь сообщать мне — сразу же! — когда любой из всадников или драконов хоть на йоту не готов к исполнению своего долга. Понял?» Чарант' завращал глазами, желтый цвет тревоги окрасил их голубизну. В голосе его звучало раскаяние. «Я больше не подведу тебя». «Будь они в настоящей опасности, я бы не пустила их». — сказала Меранат'а, вступая в разговор. «А тебя я не спрашивал!» — К'вин был так зол, что даже не подумал, не обидит ли он Меранат'у или ее всадницу. Но он не собирался терять всадников из за дури или пустого бахвальства. Им предстояло пятьдесят лет сражаться с Нитями! Он не позволит им рисковать своим здоровьем из за дурацкого представления о том, что такое настоящая отвага! «Если ты думаешь, что я могу подвергнуть опасности хоть одного всадника…» К'вин трижды взбегал по лестнице, ведущей в Вейр золотой королевы, и спускался обратно, пытаясь обуздать свою ярость, прежде чем встретится лицом к лицу с Зулайей и объяснит ей, почему осмелился говорить с ее королевой в таком вызывающем тоне. «Я должен знать обовсех больных драконах и всадниках всегда, в любое время, Меранат'а, и ты не можешь не понимать этого, иначе, во имя Первого Яйца, зачем же ты королева?» — Затем, что я ее всадница! — вылетела наружу Зулайя. — Как ты смеешь так говорить с моей королевой? — возмущенно сверкала она глазами. |
