Он сделал несколько глотков вина и задумчиво причмокнул.

— Агрессия-это страх, — сказала Эва. — Агрессия — это на самом деле самооборона, всегда, так или иначе. Это способ защитить себя, свое тело, свой разум, свою честь.

— Но есть ведь и такие, кто убивает ради выгоды.

— Да, верно, но это что-то другое. Та женщина в газете — ее-то наверняка убили не из-за денег.

— Ну, во всяком случае, они скоро его арестуют. Один из жильцов дома видел машину. Вообще интересно, как часто преступника вычисляют именно из-за его машины. У них, кретинов, даже мозгов не хватает оставить машину и идти пешком, если уж они собираются совершить что-то неблаговидное.

— Что ты сказал?

— Ты что, не слушала меня? Сосед даже не понял, что это важно. Потому что уезжал и вернулся только сегодня утром. А накануне вечером, было еще довольно рано, он видел, как какая-то машина на большой скорости сворачивала за угол. Машина белая, не особо новая. Скорее всего «Рено».

— Какая?

Эва вдруг уронила нож на тарелку, так что брызги от соуса разлетелись во все стороны.

— «Рено». Довольно редкая модель, таких немного, поэтому они думают, что найти его будет просто. Большая удача, что все автомобили сейчас регистрируются и есть база данных, осталось только выявить тех, у кого такие машины и наведаться к каждому из них. Пожалуйста, ваше алиби, и не завидую тому, у кого его не найдется. Вот такие хитрые штучки.

— «Рено»?

Эва перестала жевать.

— Именно. Этот сосед — старый таксист, уж он-то разбирается в таких вещах. Еще хорошо, что машину заметила не какая-нибудь баба, которая не видит разницы между «Порше» и «Жуком».

Эва ковыряла брокколи, чувствуя, что ее руки дрожат. «Черт побери, — думала она, — они пойдут по ложному следу!»

— А что, если этот шофер ошибся? Подумай: сколько времени они тогда потратят зря!

— Но у них же нет ничего другого, — удивленно заметил отец. — И почему он должен ошибаться? Он в машинах разбирается, так и по радио сказали.

Она плеснула в бокалы еще немного вина, изо всех сил пытаясь скрыть свое отчаяние. «Рено», неужели «Опель» и вправду можно принять за «Рено»? Ведь французские машины выглядят совершенно иначе. Может, этот сосед — просто идиот, который хочет казаться значительным? Она подумала об Эльмере, о том, насколько же он, наверное, сейчас доволен, то-то обрадовался, услышав эту идиотскую информацию. Явно сидел у радиоприемника, как приклеенный, когда передавали новости, а сейчас потирает руки. Ей захотелось плакать.

— Будешь мусс на десерт? — спросила она.

— Да, если кофе сваришь.

— Как будто тебе когда-нибудь не давали кофе!

— Ну-ну, — удивленно протянул он. — Что, уж и пошутить нельзя?

Она поднялась и принялась убирать со стола, тарелки и приборы опасно звенели, она ничего не могла с собой поделать. Это она виновата в том, что он все еще на свободе. Они уже схватили бы его, если бы она рассказала правду. А сейчас они могут задержать кого-то другого. Она положила у отцовского бокала сигару и принялась мыть тарелки. Потом они молча ели мусс, верхняя губа отца испачкалась, и он с наслаждением слизнул белую пену. Он изредка поглядывал на нее, но решил больше не выступать. Может, у нее просто дамские проблемы, решил он. Она устроила его поудобнее на диване и отправилась домывать посуду. Но сначала запихнула четыре сотенных купюры в стеклянную банку-копилку в шкафчике на кухне. Оставалось надеяться, что он не знает точно, сколько у него там денег.