Появление Элизы, Изы и Мо Ассельдора вернуло Плюму почти утраченную надежду.

— Ты останешься с нами, Плюм, — утешила его Элиза.

Она давно догадалась, что в душе у Плюма Торнетта зияла незаживающая рана. Виго Торнетт рассказывал, что ребенком и юношей Плюм был веселым и болтливым. Немым он стал совершенно неожиданно. Немым и пугливым.

Спустился вечер. Иза наблюдала за сидевшей у очага молодежью. Элиза с гордостью вновь нарисовала гусеничными чернилами голубые полоски у себя на ступнях и теперь задумчиво глядела на огонь. Мо и Плюм, прижавшись друг к другу, крепко спали. В этом доме никогда еще не жило столько народу.

Изе вспомнилось, как она пришла на эту ветку пятнадцать лет тому назад. Одна на всем белом свете.

Тогда ей казалось, что до конца своих дней она будет жить в горе и отчаянии. Равнину она покидала, исполненная любви и счастливых надежд, крепко держа за руку своего Мотылька. И по дороге утратила все. С ней осталось лишь беспросветное горе.

Иза укрылась в пещерке, выдолбленной в коре одной из веток над Главной Границей. Эта пещерка и стала со временем разноцветным домом. Но тогда она забилась в нее в полном изнеможении. Она боялась всего. Ветер раскачивал ветки. Окружавшие ее ночные шорохи были иными, чем на равнине.

До родов оставалась неделя: семь дней и семь ночей до появления Элизы.

Иза лежала в пещерке, слушая скрип Дерева и повторяя имя любимого.

Чувствуя приближение знаменательного события, она особенно остро ощущала одиночество. Как помогло бы ей сейчас присутствие любимого Мотылька!

Одинокий человек хочет и сам исчезнуть…

Но как только Иза взяла на руки свою девочку, она поняла, что ошибалась. Поняла, что вот уже девять месяцев была не одна. В ту минуту, когда она решилась покинуть Травяную Равнину вместе с возлюбленным, в тот момент, когда на ее глазах убили любимого Мотылька, Элиза уже была с ней и никогда ее не покинет.

Четверо обитателей разноцветного дома спали рядышком всю ночь. Они согревались теплом друг друга возле тлеющих углей очага, забыв об опасности.

Мо думал о своей семье.

Плюм отгонял преследующих его демонов, вертя туда-сюда головой.

Элиза обдумывала план на завтра. Она решила, что с утра отправится на поиски Тоби, но не хотела пока говорить об этом маме. Тоби прятался где-то здесь, неподалеку. Нужно было только его отыскать.

Начнет она, конечно, с озера.

Иза не выпускала из рук маленький портрет Мотылька. Подарив ей этот портрет, он сказал, что его написал замечательный художник по фамилии Аламала. Иза благословляла человека, чья кисть запечатлела любимого.

Утром она расскажет Элизе историю своей любви. Расскажет дочке об отце. Лежа в ночной темноте, она подбирала слова. Слова, что свяжут между собой обрывки прошлого, превратят тени в лица.

Молодежь уснула, а Изе все не спалось.

Неподалеку от озера по заснеженным веткам скользила невысокая фигурка с дощечками на ногах. В зыбком свете луны она неслась с невероятной скоростью, огибая препятствия, скатываясь со склонов.

Тоби спешил к Элизе. Дощечки оставляли два параллельных следа, их четкий рисунок прерывался при прыжке или же когда Тоби ступал на бесснежный участок коры. Снег уже подтаивал, но леса лишайников на Нижних Ветвях хранили по-прежнему пухлые сугробы. Тоби скользил в потемках между стволами и внезапно выезжал на поляны, освещенные лунным светом.

Иной раз, вовремя не заметив на пути заснеженной почки, он взмывал в воздух как на трамплине. А приземлившись, несся с той же скоростью, поднимая за собой снежный вихрь.

Когда Тоби наконец остановился, уже занимался день. Он обессилел. При каждом выдохе изо рта вылетало облачко пара, казавшееся в предрассветных сумерках фиолетовым.