Уолт казался невзрачным, как и товары, которые он продавал. Грузное тело, не слишком разговорчивый. Пряди редких каштановых волос были зачесаны так, чтобы скрыть лысину, очки в пластмассовой оправе сползали на самый кончик маленького носа, который с возрастом стал походить на переспелую ягоду малины. В пятидесятых Уолт был битником, и до сих пор в ящике его письменного стола лежал «Вопль». В последнее время он не раз открывал эту книгу.

Уолт охотно согласился сотрудничать с полицией. К тому же он не пользовался чердаком, разве что хранил там обрезки ковролина и рулоны скрипучего линолеума — напоминание о коротком романе с покрытиями для пола. Он обеспечил полицейских надувным матрасом, офисным стулом, складным столиком для телевизора и стопкой старых журналов «Плейбой». Наблюдатели принесли с собой бинокли, небольшой телескоп японской фирмы «Кова», видеокамеру с длиннофокусным объективом и сотовый телефон. Они были довольны жизнью — на чердаке их не тревожили ни дождь, ни холод. Можно заказать пиццу — пекарня неподалеку.

Другой группе повезло гораздо меньше, им пришлось следить за черным ходом из машины.

Наблюдатель на чердаке сидел на стуле и смотрел на улицу. Рядом стоял раскладной столик с кока–колой в бумажном стаканчике. Перед ним был установлен телескоп на штативе. Второй сотрудник лежал на матрасе и изучал «Плейбой». Полицейский заметил шагающего под дождем Беккера, но тот не вызвал у него ни малейшего интереса, и он ничего не сказал о нем напарнику. Он не видел лица мужчины, скрытого шляпой, но обратил внимание на продолговатую сиреневую коробку — в таких обычно доставляют букеты роз по всему центральному району. Даже те, кто никогда не получал и не дарил цветы, узнавали упаковку.

Беккер проверил почтовые ящики, нашел нужный номер, при помощи ключа, украденного у Друза, открыл парадную дверь и на лифте поднялся на шестой этаж. Квартира Кэсси Лаш находилась в самом конце коридора. Беккер подумал о пистолете в кармане и, повинуясь импульсу, постучал в ближайшую дверь. Тишина. Он постучал еще раз. Никого нет дома.

«Хорошо». Он засунул руку в нагрудный карман, отыскал таблетку пи–си–пи, забросил под язык и сразу остро ощутил ее вкус. Он был готов, взведен как курок. Разум отступил в сторону, предоставив телу проделать нужную работу.

Его рука — она уже не имела никакого отношения к разуму, занявшему отдельный пьедестал, — постучала в дверь и подняла сиреневую коробку, чтобы ее было видно в глазок. Внутри действительно лежали цветы. Если в квартире находится кто–то еще, он вручит цветы и спокойно уйдет. Друз? С ним все равно надо разобраться, но коробка будет мешать.

Беккер стоял возле квартиры Кэсси и ждал.

Четыре часа. Дэвенпорт поехал из колледжа Святой Анны на запад, навстречу дождю. Может быть, навестить Кэсси? Возможно, он успеет застать ее перед спектаклем. Но вчера она практически выгнала его. К тому же он хотел выяснить, что происходит с мертвыми телами. Он знал управляющего залом прощаний, который находился в южной части города. Можно спросить у него относительно глаз детей, но мысль об этом вызывала у Лукаса нервозность.

«Католическое воспитание, — подумал он. — Убивать людей не так уж плохо, но трогать мертвецов нельзя». Он усмехнулся и остановился перед светофором. Если он поедет налево по мосту Форд, то окажется в южной части Миннеаполиса и сможет зайти в похоронный зал. Если свернуть направо, то по I–94 он за десять минут доберется до Кэсси.

Загорелся желтый свет, Лукас снял ногу с тормоза, все еще не приняв решение, куда поедет — направо или налево.

— Цветы?

Она улыбалась, когда брала коробку из его рук. Ее лицо оставалось совершенно спокойным, ни малейших дурных предчувствий.

Тело Беккера оглядело коридор, затем вытащило оружие и направило в лоб женщины.