— Объеденье! — резюмировала она. — А это что за лепешечки?

— Жеймэ. Попробуйте, Алена, вам должно понравиться.

Алена занялась лепешечками, а Камельков, ополовинивший к этому моменту вазочку с баурсаками, заметил на столе новую жертву:

— А вот это я знаю! Это пахлава, да?

— Совершенно верно, — кивнул мулла. — Правильнее будет произносить — пахлавэ. Угощайтесь, Миша. Вячеслав Иванович, а вы что же?

— Да я уже сыт. Мы вообще-то только что из ресторана. Плотно пообедали.

— Вот как? — Мулла улыбнулся. — А по вашим друзьям этого не скажешь.

— Фарук, вообще-то мы по делу.

Мулла кивнул:

— Я понял. По телефону вы ясно дали мне понять. Итак, вас интересует проблема ваххабизма в России.

— Не столько сама проблема, сколько люди, из-за которых эта проблема появилась.

— И вы пришли за этим ко мне? — удивился мулла.

— Ну а к кому же еще, Фарук? Вы ведь мусульманин, а ваххабиты — тоже мусульмане. Можно сказать, вы люди одного круга.

Мулла грустно вздохнул и нахмурился:

— Как вам объяснить… Это требует долгого разговора. Ну вот, к примеру, вы что-нибудь знаете об основателе этого движения Мухаммаде Ибн Абдуль-Ваххаб?

— Крайне мало, — ответил Грязнов.

Мулла повернулся к молодым следователям.

— А вы?

Рот Камелькова был занят едой, поэтому он просто отрицательно покачал головой. А Поремский сказал:

— Кое-что знаю, читал в прессе. Знаю, что ислам он изучал в Медине. А это святое место для всех мусульман. Знаю, что его отец и старший брат были известными в то время религиозными деятелями.

— Совершенно верно, — согласился мулла. — Они, а также другие учителя Ибн Абдуль-Ваххаба обсуждали с ним основы мусульманского вероучения, которые он с юности подвергал сомнению. Своей критикой он пытался ниспровергнуть самые крупные исламские авторитеты. А ведь в духовных вопросах такое отношение к учителям считается худшим из всех видов непослушания, которое может проявить ученик. Ибо отрыв от традиции, непоследовательность в вопросах религии наносит непоправимый вред не только самому ученику, но это вводит в заблуждение огромное число тех, кому он указывает якобы более легкий путь в постижении истины. Понимаете, о чем я?

— Это все абстракции, — махнул рукой Грязнов. — А конкретно? Что в его проповедях не соответствовало истинному учению?

— Очень многое. Например, одно из ошибочных воззрений основоположника секты ваххабитов заключалось в том, что проявление мусульманами уважения к исламским святыням он называл «ширком» — язычеством. У многих бедуинских племен со времен Джахи-лии бытовали языческие культы, и они не были достаточно просвещены в вопросах религии. Пользуясь этим, Абдуль-Ваххаб и начал среди них свою проповедь. Обманутые ловкими и хитрыми речами Абдуль-Ваххаба, бедуины последовали его призыву и стали участвовать в междоусобицах на стороне отдельных политических сил.

Грязнов понимающе кивнул:

— Выходит, Ваххаб изначально рассчитывал на пробуждение в людях воинственных инстинктов?

— Увы, это так. Он опирался на возрождение древнейших бедуинских военных традиций и связанного с ними «воинского кодекса чести». Исходя из этого, он объявил, что любых политических противников можно уничтожать и лишать имущества. Да будет вам известно, уважаемый Владимир Дмитриевич, что просвещенные мусульмане были потрясены искажением гуманной сущности ислама и пытались бороться с распространением ваххабизма в Аравии. Ведь проповедь Ваххаба не имела ничего общего с «очищением идеалов ислама», а лишь искажала их.