— Семья Робба забирала личные вещи?
— У Робба не было семьи, — ответила Индиго, — а также ближайших родственников и телефона для связи в экстренных случаях. Дело оставалось открытым только из-за одной странности: мы нашли в его документах множество дыр, а то и просто лжи.
— Как же его взяли на работу в компанию, которая занимается секретными проектами?
— ФБР это тоже интересно. Возможно, кто-то устроил его сюда за деньги.
Память Стаи подсказала возможный вариант:
— Или его принимал на работу Онтонгард.
Индиго не ответила, но глаза ее похолодели.
«Рубка» оказалась конференц-залом, напичканным продуктами высоких технологий. На стенах висели доски, сплошь исписанные странными знаками и формулами, карманные компьютеры всех работников подключались к экранам на столах, по которым бежали строчки компьютерных программ. Когда Укия и Индиго вошли, головы подняли всего один-два человека. Одна из них узнала девушку:
— Специальный агент Женг? Вы пришли не в лучшее время.
— Это доктор Элси Джанда, она теперь руководит проектом «Марсоход». Доктор Джанда, это Укия Орегон, мой консультант. — Агент обвела глазами комнату. — С марсоходом что-то не так?
Женщина выдавила слабую улыбку.
— Это мы и пытаемся выяснить. Час назад нам позвонили из НАСА: марсоход неожиданно отклонился от курса. Вроде бы ничего страшного, но аппарат не реагирует на их коррекцию курса.
— Они потеряли управление?
— В текущей ситуации это слишком сильно сказано. Бортовые компьютеры пока справляются с ситуацией, и мы надеемся вскоре исправить проблему.
Укия, склонив голову набок, смотрел на экран, по которому неслись строчки кода, и вдруг вспомнил клочок бумаги, пропавший из спальни Хейз: там было что-то похожее. Он вытащил карманный компьютер и записал то, что помнил.
— Простите, вам это ни о чем не говорит? — обратился он к руководителю проекта.
Та нахмурилась:
— Первая часть состоит из программных модулей для марсохода, вторая мне незнакома.
— Это нашли в комнате доктора Хейз после ее смерти. Могла она с помощью этого совершить диверсию?
— Дженет? — Джанда совершенно искренне удивилась. — Какая диверсия? Да она жила марсоходом! Говорила, что это ее пропуск в бессмертие, что теперь о ней напишут во всех учебниках истории.
— Бессмертие было так важно для нее?
Это Индиго.
— Она очень боялась забвения. Мы сами вызвали полицию в день ее смерти. Пропустить возможность показаться на телеэкране — это так на нее не похоже! Все местные каналы и некоторые государственные запланировали интервью с ней, а она не пришла и дома никто не снимал трубку. Вот тогда мы и поняли: что-то не так.
— Значит, диверсия на марсоходе исключена? — настаивала Женг.
Доктор Джанда обменялась виноватым взглядом с кем-то из подчиненных.
— Кто-то использовал ключ и пароли Дженет в ночь после ее смерти. Мы не стали об этом сообщать, потому что этот кто-то входил в старые файлы — кое-что из ее материалов и игрушки Робба.
— Игрушки? — хором спросили Укия и Индиго.
— Знаете, он был странным. Очень талантливым, но странным. Придумывал дополнительные коды, которые заставляли наше оборудование делать странные вещи. Например, вот это, — Доктор Джанда вытащила откуда-то диаграмму. — Сэм придумал штуку, которая позволяла превратить наш радар ближнего действия в радиопередатчик, передающий определенный повторяющийся сигнал.
— Какой?
— Кто знает? — пожала плечами Элси. — Какая-то рифмованная строчка, Сэм говорил, это значит «проснись и приди».
Не буди спящих!
Укия заморгал. |