Укия закричал, стараясь не смотреть вниз, но плоть сама докладывала о повреждениях: вместе с ботинком с ноги сорвало мышцы, и сломанная кость белела в свете ламп. Когда крик превратился в стон, Гекс снова поднес телефон к уху.
— Он миленький щенок, Шоу, но если придется, я наделаю в нем дыр.
— Я уже близко и отплачу тебе той же монетой.
— Рычи, волк, рычи. Ты только на это и способен.
Однако Твари вдруг задвигались: они принесли откуда-то цепь и связали ею ноги и руки Укии, хотя он слабо сопротивлялся. Цепь протянули через балку и закрепили на ней, кто-то принес канистры с горючим.
— Я порычал, а теперь разорву тебе горло. Ренни говорил спокойно:
— Соглашайся, Шоу, не то от него и пепла не останется.
— Ты с ума сошел, если решил, что я весь мир променяю на жизнь одной Твари. Убей его, рассей пепел по ветру, только дистанционного ключа тебе тогда не видать.
Гекс отбросил телефон и начал бить Укию цепью, снова и снова. Юноша извивался под ударами, стараясь поднять над головой скованные руки. Внезапно Онтонгард схватил его за волосы и притянул к себе.
— Где он?
В лоб Укии словно что-то ударило, рот открылся словно сам собой и произнес:
— На дереве...
Он все же сумел закрыть рот и вцепился в свой предательский язык зубами. Гекс притянул Укию ближе к себе.
— Ты же знаешь. Ну, где ключ?
Желание сказать было почти непереносимо, но он сопротивлялся.
— Ты сказал: «на дереве», значит, скажешь и остальное.
Пришелец поднял голову Укии за подбородок и словно вцепился в него глазами.
— Ну, говори же. Где он?
«Дома, — хотелось закричать Укии, — у меня дома, там, где мамы и сестра», Но он не отпускал язык, вцепившись в него зубами. Нет. Молчи. Не говори. Молчи до самой смерти.
— Где он?!
Укия завыл, сначала как от боли, потом вой стал глубже, словно он нашел внутри себя прибежище. Вой отчаяния? Вызова? Нет, так он звал Стаю. Он выл, пока в легких не кончился воздух, глубоко вдохнул и снова начал выть. Позвать Стаю. Надо позвать Стаю, и Стая придет и убьет мучителя волчат.
Гекс зарычал, выхватил из рук Твари дробовик и выстрелил Укии прямо в грудь, перезарядил, и снова выстрелил, и снова перезарядил. Юноша потерял счет выстрелам, боль и шум смешались в одно. Потом стрельба прекратилась, но звон отдачи и боль остались. Укия пытался вдохнуть, он не хотел сдаваться, пока не увидит, что Индиго в безопасности. Гекс отвернулся:
— Сожгите их.
Укия дергался на полу. Он должен был спасти Индиго.
— Нет, — он уже едва хрипел, — не трогай ее.
— Не трогать?
Онтонгард направил на нее ружье.
— Она понесла, — хриплый вдох, — от моего семени. Она моя самка. Я сын Прайма.
Память Стаи подсказала, что на странном лице пришельца сменяются недоверие и признание ужасного открытия. Он стер с лица Укии кровь и лизнул ее.
— Ты отродье Прайма, производитель чёртов, а я наделал в тебе дыр!
В ночи снаружи раздался волчий вой, громкий и гневный.
Гекс заорал от злости, повернулся к своим Тварям и выстрелил в одну из них. Расстреляв патроны в дробовике, он перехватил его и стал орудовать им в качестве дубины. Потом отбросил и присел рядом с Укией.
— Ты так или иначе поможешь мне захватить этот мир, — сказал он, поднимая с пола сопротивляющийся меховой комок, мышь из крови Укии. Сунув мышь в карман, Гекс подхватил с пола еще двух. — Берите их, и пошли.
Дверь, через которую детектив вошел на фабрику, взорвалась, и Гекс тут же двинулся в другом направлении. Он убегал от Стаи. Оставшиеся Твари развязали пленников. Укия мог только лежать и смотреть, как они возятся с цепями, скользкими от крови. |