О том, что именно сказал Такэда о тыловых нормах травм личного состава при действиях в условиях светомаскировки, ходили самые разные слухи. Дежурная смена мостика вроде бы из командирского монолога даже что-то законспектировать успела, и вестовые теперь всерьёз прикидывали, как бы не продешевить с продажей крамольной стенограммы по рукам экипажа.

В любом случае, ВАС-61 «Кайзер-бэй» директивой Белого флота обязали выйти на маршрут с хотя бы одной четвёркой ночных экипажей на борту. Времени на столь необходимую тренировку оставалось всего ничего. Жалкая пара ночей, пока борт не ушёл слишком далеко от архипелага и лёгкие судёнышки учебных мишеней хоть как-то поспевали в назначенные им квадраты.

Морской ястреб Такэда сделал ровно те два послабления своим экипажам, которые мог. Да, им всем предстояло лететь в свои квадраты, в разных направлениях. Да, все они должны были отыскать и поразить учебную цель – или хотя бы провести саму атаку в одиночестве. Да, всё это в условиях радиомолчания, а подача сигнала засчитывалась как провал в любом случае, кроме реального боевого контакта с противником. Очень маловероятного на таком удалении от имперской части архипелага боевого контакта.

Но зато и экипажи готовили к вылету настолько старательно, насколько могли. Разворот на обратный курс запланировали самую малость позже астрономического рассвета. Отрабатывать нормативы «тёмной», на одних родовых чкарах, посадки Такэда собирался уже на перегоне, в десятимильной коробочке вокруг борта, когда получится сделать это столько раз, сколько понадобится.

Для экипажа Пшешешенко – Пщолы по тем же причинам времени на облёт квадрата и поиск и вовсе почти не осталось. Две неудачи с ложным обнаружением цели хорошему настроению экипажа тоже не особо способствовали.

– Есть цель! – Яська Пщола взволнованно дёрнулась на своей металлической табуретке. – Справа на час!

– Ты и в прошлый раз говорила, – раздражённо начала Марыся и осеклась. Внизу действительно что-то темнело. Бесформенный силуэт тяжёлого сампана – насколько это слово вообще применимо к едва стотонному деревянному судёнышку – полз на шести узлах в более или менее указанном квадрате. В паре кабельтовых за ним колыхался на волнах плот с парой метеозондов на символической мачте. Означала вся эта утлая конструкция из бамбука и конопли рубку имперской подлодки.

– Не попадаем, – сказала Яська. – Поздно вышли, угол не тот.

– Будет тебе угол, – пообещала ей Марыся и положила самолёт в широкий вираж. Лимит времени над целью в упражнение не включили. Только отстреляйся раньше, чем наступит рассвет. На это времени теперь осталось с запасом.

Щёлкнула тусклая лампочка подсветки чек-листа.

– Есть прицельный угол. – Кокпит заполнили негромкие подтверждения. – Есть контакт тестового срабатывания вкладыша прицела. Есть перевод контактов прицела в боевое положение. Высота тридцать пять. Скорость двести. Шаг винта установлен. Воздушный тормоз раскрыт.

«Казачок» покачнулся и клюнул носом.

– Рысь, мы же плот должны атаковать! – пискнула в последний момент Яська.

– Ку-урва… – Поправка оказалась как нельзя своевременной. Курс ещё получилось исправить.

– Тумблер автомата сброса включён, торпеды взведены. – Бортстрелок следила за контрольными приборами. – Медленнее десять. Медленнее семь. Держи… ещё держи…

Самолёт вздрогнул. Первая, а за ней через несколько секунд и вторая торпеды ушли в тщательно спланированную «на кончике пера» спираль.

Рысь щедро накинула подачу и под торжествующий рёв двигателя повела самолёт в горизонтальный облёт сампана. Минутой позже тот откликнулся частыми вспышками моргалки.