Это совпадало с показаниями Марлен Риттер.

— По какому поводу вы встречались в прошлую пятницу с Маркусом Новаком в Кёнигштайне? — спросил Боденштайн. — Жена Новака видела, как вы сели в машину ее мужа и уехали. У вас с ним какие-то отношения?

— Так быстро у меня это не происходит. — Катарину, казалось, это по-настоящему развеселило. — В тот день я видела его впервые в жизни. Он привез мне от Эларда дневники и прочие документы, о которых я его просила, и был столь любезен, что предложил подвезти меня, прежде чем встретиться с Томасом.

Пия и Боденштайн быстро переглянулись. Это была интересная новость! Вот каким образом Риттер получал информацию. Элард сам выдал свою мать.

— Дом, перед которым вы встречались с Новаком и в котором был найден труп Ватковяка, принадлежит вам, — сказала Пия. — Что вы об этом скажете?

— А что я должна об этом сказать? — Катарину, казалось, это не особенно смутило. — Это дом моих родителей, я уже несколько лет пытаюсь его продать. Маклер звонил мне в прошлую субботу и тоже устроил целый выговор. Как будто я знала, что Роберт решил именно там свести счеты с жизнью!

— Как Ватковяк проник в дом?

— Я полагаю, с помощью ключа, — ответила Эрманн, к удивлению Пии. — Я разрешила Роберту пользоваться домом, когда ему требовалось пристанище. Когда-то мы очень дружили — Роберт, Ютта и я. Мне его тогда было жаль.

В этом Пия усомнилась. Катарина Эрманн не производила впечатления человека, способного на особое сочувствие.

— Он не сводил счеты с жизнью, — сказала она. — Он был убит.

— Вот как? — Даже после этой информации женщина сохраняла хладнокровие.

— Когда вы разговаривали с ним в последний раз?

— Это было не очень давно. — Катарина задумалась. — Я думаю, на прошлой неделе. Он позвонил и сказал, что полиция разыскивает его из-за убийств Гольдберга и Шнайдера. Но он их не совершал. Я сказала ему, что самым разумным будет, если он сам явится в полицию.

— К сожалению, он этого не сделал. Иначе, может быть, был бы жив, — сказала Пия. — Как вы думаете, исчезновение Риттера может быть связано с этой биографией, которую он пишет?

— Возможно. — Катарина пожала плечами. — То, что мы узнали о прошлом Веры, грозит ей тюрьмой. На всю оставшуюся жизнь.

— Смерть Ойгена Кальтензее была не несчастным случаем, а убийством? — предположила Пия.

— В том числе, — ответила Эрманн. — Но в первую очередь, это связано с тем, что Вера и ее брат тогда, в Восточной Пруссии, убили несколько человек.

16 января 1945-го. Четыре мушкетера в «Виллисе» по дороге в поместье Лауенбург. Семья Цойдлитц-Лауенбург, которая с тех пор считалась пропавшей без вести.

— Как Риттер узнал об этом? — спросила Пия.

— От свидетельницы-очевидца.

Свидетельница-очевидец, которая знала тайну четырех друзей. Кто она такая и кому еще об этом рассказывала? Пия была словно наэлектризована. Они были всего лишь в миллиметре от раскрытия трех убийств!

— Вы считаете возможным, что кто-то из семьи Кальтензее похитил Риттера, чтобы предотвратить появление книги?

— Я считаю их способными на все, — подтвердила Катарина. — Вера пойдет по трупам. И Ютта не многим лучше.

Пия посмотрела на шефа, но его лицо оставалось безучастным.

— Но как могли Кальтензее узнать о том, что Элард предоставляет информацию Томасу Риттеру? — спросил он. — Кто был в курсе этого?

— Собственно, только Элард, Томас, друг Эларда Новак и я, — ответила Эрманн после недолгих размышлений.