— Вы уже опросили соседей?

— Разумеется. — Старательная девушка бросила на Боденштайна немного недовольный взгляд. Как и везде в жизни, внутри полиции также существовало противостояние. Патрульные считают, что люди из уголовной полиции слишком высокого мнения о себе и смотрят на остальных свысока и в принципе, они не так уж и не правы.

— Соседка, которая живет прямо напротив, видела двоих мужчин, которые приходили к Шнайдеру около половины девятого. Примерно в начале одиннадцатого они ушли, при этом довольно громко шумели.

— Кто-то нацелился на пенсионеров, — заметил ее коллега. — Уже второй за неделю.

Боденштайн пропустил мимо ушей грубое замечание.

— Есть следы взлома?

— На первый взгляд нет. Похоже, что он сам открыл дверь своему убийце. В квартире тоже нет никакого беспорядка, — ответила девушка-полицейский.

— Спасибо, — сказал Оливер. — Удачной работы.

Пия и он натянули латексные перчатки и склонились над трупом старого мужчины. В сумеречном свете 40-ваттного светильника на потолке они одновременно увидели, что внешняя повторяемость событий — не случайность: в брызгах крови на обоях с цветочным узором кто-то написал пять цифр. 16145. Боденштайн посмотрел на свою коллегу.

— Этого,  — сказал он решительно, — я не отдам.

В этот момент появился врач. Пия узнала его. Это был «гном», который полтора года тому назад производил осмотр трупа Изабель Керстнер. Гном, очевидно, тоже вспомнил то первое дело об убийстве, которое Пия и Боденштайн расследовали вместе, и изобразил на лице кислую улыбку.

— Позвольте, — промычал он не особенно вежливо. Или это был его склад характера, или он был злопамятен. Оливер высказал ему тогда свое мнение о его равнодушии довольно откровенно.

— Будьте осторожны и не уничтожьте следы, — ответил главный комиссар столь же невежливо и встретил в ответ на это свирепый взгляд. Кивком головы он показал Пие, чтобы она следовала за ним в кухню. Там спросил, понизив голос. — Кто его вызвал?

— Я думаю, коллеги из группы немедленного реагирования, — ответила Пия.

Ее взгляд остановился на маркерной доске рядом с кухонным столом. Она подошла ближе и взяла открытку из бумаги ручной выделки, которая была прикреплена к корковой панели среди квитанций, рецептов и нескольких почтовых открыток. На ней было написано «Приглашение».  Она развернула открытку и от удивления присвистнула.

— Вы только посмотрите! — Она передала своему шефу открытку с приглашением.

Бунгало, сооруженное в начале семидесятых годов прошлого века, вобрало в себя всю стилистическую безвкусицу той эпохи, отразившуюся и в старомодной обстановке, констатировала Пия, обойдя дом. Гостиная отделана шпоном дуба в деревенском стиле, на стенах — безликие пейзажи, которые не позволяли сделать вывод о вкусе хозяев. Цветочный узор настенной плитки в кухне раздражал глаза, туалет для гостей был полностью выдержан в блекло-розовом цвете. Пия вошла в по-спартански обставленную спальню. На тумбочке рядом с кроватью Шнайдера стояли несколько флаконов с медикаментами, рядом лежала открытая книга. Это был зачитанный экземпляр собрания текстов графини Марьон Денхофф «Имена, которые больше никто не назовет».

— Ну как? — спросил Боденштайн. — Нашли что-нибудь?

— Ничего. — Пия пожала плечами. — Ни кабинета, ни письменного стола.

Труп Германа Шнайдера отправили в Институт судебной медицины, и сотрудники отдела криминалистической техники уже упаковывали свои инструменты; врач измерил ректальную температуру убитого и на основании полученных данных определил время наступления смерти — примерно час ночи.