— … использовать грабберов? Именно. Грабберы не подчиняются никому, кроме своих выборных шерифов. Конечно, грабберы не смогут сами совладать с доктором и его шайкой, но они имеют закрепленное законом право шататься повсюду, и у них есть глаза и уши. И эти глаза и уши должны собирать информацию для нас. Уверен, что и Западный Альянс имеет среди грабберов немало агентов. Наша задача — опередить их. Панацея должна попасть к нам. И если вы мне поможете, я обещаю вам, что вы получите к ней доступ.

Северянин почувствовал, что ему не хватает воздуха. По глазам Зебровски он понял, что майор не лжет. Военные очень хотят получить Панацею. И если они ее получат, то…

— Где гарантии, что вы меня не обманете? — спросил Северянин.

— Только мое слово. И вам придется в него поверить.

— Почему я должен вам верить?

— Потому что у вас нет выбора.

— А если я откажусь сотрудничать с вами?

— Это было бы самым ошибочным решением, которое только можно принять.

— Вы тогда убьете меня, верно?

— Нет. Мы передадим вас в руки МГКС, и вас депортируют с Аваллона. И вы никогда не найдете Панацею, чтобы вернуть к жизни свою жену. Остаток жизни вы будете упрекать себя в том, что у вас был шанс, а вы его не использовали.

— Но почему именно я? Объясните мне, какая блажь заставила вас выбрать меня? Я всего лишь ученый, кабинетный червь, романтик и идеалист. Я не солдат, я никогда не держал в руках оружия. Я провалю любую миссию, которую вы мне поручите. К чему так рисковать?

— Почему вы? — Глаза Зебровски сверкнули. — И в самом деле, почему? Не проще ли было избавиться от вас? Знаете, вы правы. Я, наверное, вас отпущу на все четыре стороны. Можете убираться в Загон или в Ураниум-Сити, продолжать искать счастья в отравленных развалинах очередного завода или в подземельях, полных всякой хищной кровожадной погани, вроде скрэтчей или полиморфоидов. Это ваше право. Но все же я не хочу, чтобы вы, Ник, были на меня в обиде. На прощание я хочу сделать вам подарок. У вас нет ничего. Вам нужны деньги на снаряжение. Возьмите эту кредитку. Здесь достаточно денег, чтобы снарядиться для поисков счастья по первому разряду.

У Северянина внезапно появилось легкое головокружение. Что-то мелькнуло в глазах майора Зебровски — что-то неуловимое, но непонятно властное, заставляющее поверить этому человеку и довериться ему. Северянин заморгал, будто стряхивая внезапно нахлынувшую сонливость, потом перевел взгляд на предмет в руках майора. Зебровски говорил о кредитке — в его пальцах был просто листок бумаги. Белый листок размером с сигаретную пачку и без всяких надписей. Просто белая чистая бумажка.

— Это… не кредитка, — неуверенно произнес Северянин. — Я не понимаю…

— А я понимаю. Верно, я показал вам обычный листок из своего блокнота. И вы сказали, что это листок. Другой человек взял бы у меня его, будучи уверенным, что получил кредитку с приличной суммой на ней.

— Вы что, псионик?

— И довольно сильный. — Зебровски убрал бумажку, перестал улыбаться. — В разведке много чему обучают, а у меня всегда были экстрасенсорные способности. Я могу контролировать сознание людей. Но ваше сознание я контролировать не могу. Вот вам ответ, почему я выбрал вас. Фокус с импульсом, который убил всех, кроме вас, заинтересовал меня. Дальнейшее наблюдение за вами убедило, что я оказался прав. Вы неоценимый человек, Ник. Вы не поддаетесь пси-воздействию.

— Никогда не думал, что это так.

— Вот видите, вы себя недооценили. А я знаю вам цену. И миссия, которая вам предстоит, еще раз подтвердит вашу ценность для нас.