Голос касатки был добрым и даже участливым, но Ните захотелось в эту минуту быть от нее подальше.

— Ты права, — постаралась спокойно ответить она и обратилась к Ш'риии: — Может, начнем?

— Конечно.

Ш'риии поднялась повыше над затопленным кораблем, издавая продолжительный призывный свист. Все остальные медленно стали подплывать к ней. Голоса китов, собравшихся вокруг Посвященных, постепенно стихали, как шумы в зале перед концертом.

— Начнем с самого начала, — сказала Ш'риии. Она умолкла на несколько секунд и вознесла голос в Призыве:

Кровью окрасилось Море, но я пою.

И тот, кто ее прольет, поет.

Голод терзает тело, но я пою.

И тот, кто жертвой падет, поет.

Древняя песня морских глубин — вечного мира струна.

Для жизни и смерти закон один, и радости боль слышна.

«Радость», — повторяла про себя Нита, стараясь не думать о боли. Но мысль о том, чья же кровь будет отдана, не покидала ее.

Она дошла до середины первой Песни Искушаемых, когда сверху упала длинная тень. Узкое тело, бледное, как отполированная волнами, кость, медленно скользило над Нитой, погашая нефритовый свет пронизанной солнцем толщи воды. Тусклый черный глаз с убийственным равнодушием разглядывал ее.

— Х'Нииит.

— Эд'рум, — кисло откликнулась Нита. Неумолимое присутствие акулы вовсе не радовало.

— Плыви за мной.

Изогнувшись дугой, Бледный повернулся и поплыл на север в сторону маяка Амброуз. Зрители киты разомкнули круг, и Нита молча последовала за акулой.

Они плыли все дальше и дальше, а вслед, постепенно замирая, неслись звуки Песни сквозь неясное бормотание перекликающихся китов.

— Итак, Молчаливая, — сказал Эд'рум, замедляя ход, — ты была занята прошлой ночью?

— Да, — ответила Нита. У нее было такое чувство, что в холодной голове акулы возникла какая-то странная и, может быть, опасная мысль.

Эд'рум взглянул на нее.

— Ты сердишься…

— К черту! К дьяволу! — выпалила Нита, не скрывая уже своего состояния.

— Объясни мне, что значит этот гнев, — проскрипел Властелин акул. — Обычно Молчаливую не пугает исход Песни и не кажется ей столь ужасным. Киты даже соревнуются за честь петь эту партию. Да, Молчаливая умирает, но смерть вовсе не страшна… Она просто приходит быстрее, чем настигла бы в ином случае. Смерть от хищника или от старости. Зато своей жертвой Молчаливая приносит возобновление жизни и сдерживает Великую Смерть для всего Моря… на долгие годы.

Эд'рум спокойно поглядел на нее.

— И даже если Молчаливой и надо кое-что претерпеть, что из того? Ведь все равно существует Сердцевина Времени, верно? Или Сердце Моря. — Нита молчала. — Песня не конец, но проход в иную жизнь. Как же они превозносят это продолжение того, что ждет их в конце Песни! — Бледный возвысил голос и пропел, вернее, проскрипел одну из песен Синего. Нет у акул песен, не могут они петь, и потому Эд'рум произнес стихи речитативом:

Из этого Моря — моря нашей жизни возникли

Бледные тени той тайной, неведомой выси,

Где Время и радость навеки сроднились,

Где вечноживущие смело со Смертью простились,

И Голос неясный выводит мелодию тени прекрасной,

Той Песни, что к нам приплывает, неведомой нам оставаясь.

Эд'рум умолк.

— Ты Волшебница, — сказал он. — Тебе это место, наверное, ведомо?

Нита помнила — Сердцевина Времени выглядела как светлый город с небоскребами из сияющего хрусталя.