‑ Стефана Фредмана здесь будут хоронить? ‑ спросил он.

Мужчина кивнул.

‑ Вы родственник?

‑ Нет.

‑ Мы не рассчитываем, что провожающих будет много, ‑ сказал мужчина. ‑ Думаю, вам известно, что он натворил.

‑ Да, ‑ ответил Валландер. ‑ Известно.

Глядя на свою сигарету, мужчина заметил:

‑ Такому, как он, лучше умереть.

‑ Стефану не было и восемнадцати, ‑ возмущенно бросил Валландер. ‑ Никто не заслуживает смерти в столь юном возрасте.

Задним числом Валландер сообразил, что не говорил, а кричал. Курильщик посмотрел на него с удивлением. Комиссар сердито мотнул головой и отвернулся. Как раз в эту минуту к церкви подъехал черный катафалк, откуда вынесли коричневый гроб и один‑единственный венок. Тут только Валландер подумал, что надо было купить цветы, и, подойдя к юным футболистам, спросил:

‑ Кто‑нибудь из вас знает поблизости цветочный магазин?

Один из мальчишек кивнул.

Валландер достал бумажник, нашел сотенную купюру:

‑ Сбегай купи букет цветов. Розы. И быстренько возвращайся. За труды плачу десятку.

Мальчик с любопытством взглянул на него, но деньги взял.

‑ Я полицейский, ‑ добавил Валландер. ‑ И опасный. Несдобровать тебе, если смоешься с деньгами.

Мальчишка покачал головой.

‑ Вы не в форме, ‑ сказал он на ломаном шведском. ‑ И вообще не похожи на полицейского. По крайней мере, на опасного.

Валландер вынул удостоверение. Мальчишка внимательно всмотрелся в документ, кивнул и побежал к магазину. Остальные продолжили игру.

Вполне возможно, он так и не вернется, хмуро подумал Валландер. Прошли те времена, когда к полицейским у нас относились с естественным уважением.

Однако мальчишка вернулся с розами. Валландер дал ему двадцать крон, накинув десятку за то, что он вправду вернулся. Многовато, конечно. Но на попятную идти поздно. К церкви подъехало такси. Он узнал мать Стефана. Хотя она постарела и выглядела не то что худой, а прямо‑таки изможденной. Рядом с нею был мальчонка лет семи, видимо тот самый Йенс. Очень похож на брата. Глаза большие, широко распахнутые. И, как тогда, в них плещется страх. Валландер подошел, поздоровался.

‑ Будем только мы, ‑ сказала Анетта Фредман. ‑ И священник.

А еще наверняка кантор, который играет на органе, подумал Валландер. Но вслух ничего не сказал.

Они вошли в церковь. Молодой священник, сидя на стуле вблизи гроба, читал газету. Валландер почувствовал, как Анетта Фредман внезапно вцепилась ему в плечо.

Он ее понимал.

Священник отложил газету. Они сели справа от гроба. Анетта Фредман по‑прежнему цеплялась за его плечо.

Сперва она потеряла мужа, думал Валландер. Бьёрн Фредман, человек неприятный и грубый, бил ее и до смерти пугал своих детей. Но как‑никак он был их отцом. А потом родной сын убил его. После этого умерла ее старшая дочь, Луиза. И вот теперь она хоронит сына. Что у нее осталось? Половина жизни? А может, и того меньше?

Кто‑то вошел в церковь. Анетта Фредман словно и не слышала. Наверно, целиком сосредоточилась на том, чтобы выдержать тягостные церемонии. По проходу шла женщина, не молоденькая, примерно в годах Валландера. Теперь и Анетта Фредман заметила ее, кивнула. Та села чуть поодаль, у них за спиной.

‑ Это доктор, ‑ шепотом сообщила Анетта Фредман. ‑ Агнета Мальмстрём. Однажды, когда Йенс прихворнул, она лечила его.

Имя показалось Валландеру знакомым. Но лишь через минуту‑другую он сообразил, что именно Агнета Мальмстрём и ее муж дали в свое время чрезвычайно важные показания, которые очень помогли в расследовании дела Стефана Фредмана. Однажды ночью он долго говорил с ней через «Радио Стокгольм». Она была тогда на яхте в открытом море, где‑то в районе Ландсорта.